Гончие псы - [56]

– О чем идет речь?

– Я провел тысячи психиатрических экспертиз, но почти не встречал таких, как Рудольф Хаглунн.

– Каких же?

– Возможно, на бумаге это было недостаточно хорошо сформулировано, но слова трудно подобрать. В наших полномочиях было решить, вменяем ли он с уголовно-правовой точки зрения. Он был вменяем, но почти по границе нормы. Но в нем было что-то, что воспринималось мною как пугающее.

– Что же?

– Мда, здесь мне сложно подобрать слова, но мы использовали недавно разработанный метод, позволяющий выявить возможность совершения преступлений в будущем.

Вистинг кашлянул, чтобы дать знать, что он слушает.

– Метод включает переменные, которые соответствуют определенным событиям в прошлом, настоящем и будущем. Исторические, или статические, факторы так же важны, как комбинации настоящих клинических переменных и будущих переменных риска.

– И к чему вы пришли? – спросил Вистинг, не совсем понимая объяснений врача.

– Рудольф Хаглунн набрал очень большое количество баллов. Он рано начал в плане применения силы, ему не хватало эмпатии и самоуважения, он не был интегрирован в общество, придерживался негативных установок и был эмоционально нестабильным.

– Что это значит?

Врач ответил витиевато:

– Часто риск преступного поведения в будущем оценивается с той точки зрения, насколько высока вероятность того, что человек окажется в ситуации риска. Если есть проблемы с алкоголем или нестабильные отношения, риск возрастает, например, но Хаглунн казался очень планомерным в своих действиях.

– Вот как.

– Я избавлю вас от всей этой научной болтовни, – подвел итог врач. – Раньше я не имел дела с серийными преступниками, но боюсь, что он может совершить что-то подобное снова, сейчас, когда он на свободе.

Вистинг сглотнул. Перед его глазами темное облако затянуло луну.

– Снова совершить похищение и убийство?

– Рудольф Хаглунн из тех, кто повторяет свои действия. Он был в заключении почти семнадцать лет. Вероятно, он очень подвержен тому давлению, тем желаниям, которые уже однажды заставили его убивать.

– Господи… Вы уверены?

– Психиатрия не точная наука, и я бы, наверное, не позвонил вам, если бы не пропавшая девушка, Линнея Каупанг.

– А что с действиями в прошлом? – спросил Вистинг, думая об Эллен Рубекк. – Мог ли он совершить такое и раньше?

– Сложно дать однозначный ответ, но убийство Сесилии Линде едва ли было первым. Вероятнее всего, он уже прибегал к крайним формам насилия.

Вистинг внезапно почувствовал, что дело срочное.

– Я попрошу ответственного за дело Линнеи с вами связаться, – сказал он. – Вы должны рассказать ему все, что рассказали мне.

– Разумеется, – согласился психиатр. – Однако порядка ради: этот мрачный прогноз исходит из того, что жизнь Сесилии Линде действительно отнял Рудольф Хаглунн. Но в принципе и помимо него существует очень много пугающих и опасных людей.

46

Сначала Лине проехала мимо заросшего съезда с асфальтированной дороги. Ей пришлось развернуться чуть дальше, вернуться обратно и оставить машину на грязной обочине. Автомобильные фары осветили старый ржавый почтовый ящик на телефонном столбе. Темно-зеленая краска наполовину сошла.

Она вышла из машины и посмотрела на крышку. На белой пластине были выгравированы имена: Ингвальд и Анне-Марие Равнеберг. Под ней, казалось, когда-то было еще одно имя. «Юнас, – подумала Лине. – Дом детства».

Она снова села за руль и заехала на дорожку, растительность била машину по бокам. Вскоре девушка заметила автомобильные следы на грязной дороге перед собой. Их могла оставить полицейская патрульная машина, приехавшая сюда в связи с убийством во Фредрикстаде, но Лине в этом сомневалась. В любом случае она не хотела никого здесь встретить. Она сдала задом, свернула на главную дорогу и поставила машину в карман у дороги. Судя по тому, что она видела на карте, она предполагала, что до небольшого хуторского хозяйства у реки было шестьсот-семьсот метров. Сзади в машине у нее лежала пара сапог. Она сменила обувь и взяла с собой камеру из сумки. Светочувствительность фотоаппарата достигала 25 600, поэтому снимать можно было практически в темноте.

Лес почти съел узкую дорожку. Нависающие над ней ветви образовывали туннель. Листья с деревьев уже опали, ветви тенями расчерчивали лунное небо.

Сапоги хлюпали каждый раз, когда Лине наступала в густую грязь. Слева от девушки, где-то за деревьями, грохотала река, разлившаяся после дождя, который шел несколько дней.

Глазам понадобилось немного времени, чтобы привыкнуть к темноте. Небо было усыпано бледными звездами, и она быстро приспособилась к размытым контурам, ведшим ее вперед.

Дорожка потихоньку спускалась вниз. Лине могла слышать, как машины, то одна, то другая, проезжали по асфальтированной дороге, но чем дальше она продвигалась, тем тише становилось. И темнее. Путь сужался, и девушка подумала, не стоит ли ей повернуть назад, к освещенной дороге, но тут разглядела свет между деревьями. Она продолжила идти до поворота и тут увидела впереди небольшую группу домов. На углу крупной постройки висела одинокая лампочка без плафона. Она отбрасывала желто-серый отблеск на дорогу и части внутреннего двора.