Гончие псы - [51]

– Ты не сможешь использовать что-либо из этого в газете, – сказал он.

– Я здесь не как журналист. Я здесь потому, что ты мой отец.

Вистинг улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он и стал убирать со стола тарелки. Потом сообщил дочери все подробности дела и объяснил, как упорядочены документы. Рассказал о списках, разных версиях случившегося и о новом анализе. Рассказал о взломе, об отпечатке сапога, о Хабере, который хотел взять вину на себя, о Дэнни Фломме и о договоренности встретиться завтра с Рудольфом Хаглунном в кабинете его адвоката.

Он видел по лицу дочери, что та увлеклась.

– А что вообще ты ищешь? – снова спросила Лине, когда он закончил говорить.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ищешь одного из вас, того, кто подбросил ДНК-улику, или что-то, что убедит тебя в том, что вы поймали виновного человека?

– И то, и то, – ответил Вистинг. – Я думаю, что здесь есть и то, и то.

Лине встала, подошла к стене с тремя фотографиями и некоторое время внимательно их рассматривала.

– Так ты думаешь, что полицейский подбросил улику, чтобы убийца точно не оказался на свободе? – спросила она, стоя спиной к отцу.

– Да.

Лине повернулась к нему.

– А что, если все было совсем не так? – сказала она.

– А как?

– Что если ее похитил полицейский, а улика была подкинута, чтобы обвинить другого человека?

42

Вистинг сначала хотел отмести теорию Лине как абсурдную и смехотворную, но замер, разглядывая фотографию следователей, собравшихся на реконструкции событий на перекрестке Гюмсеред. По всей вероятности, среди них был тот, кто сфальцифицировал улику. Возможность того, что тот же полицейский совершил преступление, конечно, также нельзя было исключать, и Вистинг должен был признать, что предложенное Лине объяснение правдоподобно. Если он что-то упустил, Лине это обнаружит.

Вистинг поднялся, подошел к камину и добавил еще пару поленьев.

– У меня есть дело, – сказал он и взял свою куртку.

Лине уже углубилась в изучение первой папки.

– Какое же? – спросила она, взглянув на отца.

– Я собираюсь навестить Франка Рубекка.

Он понял, что она пытается вспомнить, кто это, и объяснил.

– Помимо прочего, в деле Сесилии он отвечал за прием сообщений от свидетелей, – закончил он и надел куртку.

Лине схватила шариковую ручку. Она сунула кончик в рот и прикусила, а потом вынула ручку изо рта.

– Свидетель, которого не услышали, – сказала она. – Звонок, по всей видимости, перевели на него, а не на тебя.

Вистинг кивнул и взял сложенную газету, полученную от Хендена.

– Со мной тогда никто не связывался напрямую, – подтвердил он и подошел к двери. – Закроешь за мной?

– Только включи мобильный, – попросила она. – Чтобы я могла до тебя дозвониться.

Она встала и проводила отца. Небо было серым и тяжелым от дождя, с низкими, дрейфующими облаками, а с юго-запада несся холодный и пронзающий ветер.

Мобильный телефон зазвонил прежде, чем Вистинг сел в машину. Это был неизвестный номер, но, насколько он мог видеть, не из тех, что уже были в списке неотвеченных.

Вистинг поднял трубку. У звонившего мужчины был голос бюрократа. Он представился инспектором Терье Нурдбу из отдела внутренних расследований полиции.

– Речь идет о вашей работе над делом об убийстве Сесилии Линде, – сообщил он. – Исполняющий обязанности начальника полицейского управления Аудун Ветти переслал полученные от адвоката защиты Сигурда Хендена документы о возможных незаконных действиях при работе с уликами. Нами было принято решение начать служебное расследование, и мы хотели бы провести предварительный допрос.

Вистинг открыл дверь машины.

– Служебное расследование, направленное против меня?

– Ваш статус – подозреваемый, – подтвердил инспектор. – Мы расследуем дело о служебной халатности. Это дает вам право пригласить на допрос адвоката.

– Когда вы хотели бы провести допрос? – спросил Вистинг и сел в машину.

– Как можно скорее. Лучше всего прямо завтра.

– Где?

– Мы находимся в Хамаре, но у нас также есть несколько отделений в Осло.

– Отлично. – Вистинг завел машину. – Когда завтра?

– Скажем, в двенадцать?

– У меня другая встреча, – ответил Вистинг. – Давайте в два.

Они договорились, и Вистингу объяснили дорогу.

Пока он ехал к Рубекку, он думал о том, что скажет на встрече с Нурдбу. Многое зависело от того, что сообщит ему Рудольф Хаглунн на встрече в офисе у адвоката.

Звонок из отдела внутренних расследований был неожиданным, и больше всего Вистинг хотел бы отложить общение до того момента, когда он продвинется дальше в своих собственных расследованиях, но с этим вполне можно было покончить и сейчас. Через это просто надо было пройти.

Франк Рубекк всю жизнь прожил в Клеппакере. Когда они оба только начинали работать в полиции, он жил там со своими родителями. Теперь, когда они уже покинули этот мир, Франк жил в доме один, но хозяйством не занимался.

Вистинг припарковался на пустыре в конце длинной березовой аллеи. Хозяйство состояло из почти пяти гектаров возделываемой земли и прилегающих пастбищ. Как Франк однажды рассказал Вистингу, он сдавал их в аренду, что давало ему неплохой доход в дополнение к скромной пенсии по инвалидности.

На другой стороне от распаханной черной земли, в доме, возведенном на отдельном участке, жил его старший брат Альф. Именно оттуда пропала Эллен Рубекк за год до исчезновения Сесилии.