Гончие псы - [39]

Хаглунн не успевал по теоретическим дисциплинам, и в середине восьмого класса его направили в коррекционную школу. Затем он получил место в профучилище, но чувствовал, что он там не на своем месте, и вскоре ее бросил. Его агрессивность изолировала его от общества, и выяснилось, что он не годен к военной службе.

В день его двадцатилетия его мать покончила с собой, и родных у него не осталось. На унаследованные деньги он, порвав с родными местами, переехал в Ларвик, где купил деревенский домик в Долвене.

Биржа труда определила его на мебельный склад. Работал он хорошо, и после испытательного срока ему предложили постоянную должность – ту самую, которую он занимал, когда его арестовали.

В эмоциональном плане у него были трудности с различением грусти, злости и сожаления. Он мог прийти в гнев из-за любой мелочи, например из-за того, что не получалось завязать шнурки. Он чувствовал себя одиноко, но не считал свое существование пустым. Ему нравилось быть одному, он любил ходить в длинные походы по лесам и полям, особенно охотно рыбачил.

Отдельный пассаж был посвящен его сексуальной жизни. Он начал ее в шестнадцать лет, с девушкой, своей ровесницей, но парой они не стали. Перехав в Ларвик, он завязал отношения с соседкой, которая была на тринадцать лет старше. Они прекратились, когда она переехала в Вестланн. После этого у него были только случайные знакомства для секса, которые он заводил с помощью объявлений в специальных журналах. Он открыто заявлял, что его возбуждает садизм и возможность доминировать над партнершей.

Согласно заключению экспертов, Хаглунн не имел симптомов или поведенческих черт, свидетельствующих о психозе. Оценить его умственные способности тоже было непросто. Его интеллект был в рамках нормы, но он казался человеком с недостаточно развитой личностью, особенно в том, что касалось контроля агрессии. Несмотря на его несколько ограниченные умственные способности, было решено, что он дееспособен и может предстать перед судом.

Для следователей вся судебно-психиатрическая экспертиза была еще одним подтверждением вины Рудольфа Хаглунна. Она создавала портрет мужчины, совершавшего преступления на сексуальной почве против женщин.

Вистинг встал и проверил мобильный телефон. Список неотвеченных звонков стал еще длиннее, но не Лине, ни Сюзанне не звонили. Было почти десять часов – позже, чем он думал.

Он оставил бумаги и свои записи на столе, но задернул занавески. Потом надел куртку, вышел и запер за собой дверь.

Воздух был прохладным, наполненным сырым запахом соленого моря. Вистинг вдохнул его и застыл, давая глазам привыкнуть к темноте, прежде чем отправился дальше по ведущей к парковке тропинке. Из-за осадков небольшой кусок газона перед домом был грязным, и он шел, петляя, чтобы обойти самые ужасные лужи.

Когда он завел машину, в самом разгаре были новости по радио. Рассказывали о политике, подозревавшемся в связях с несовершеннолетними юношами. Вистинг хотел выключить радио, но услышал, как диктор анонсирует следующее дело. Полиция разыскивала семнадцатилетнюю Линнею Каупанг из Ларвика. Она пропала в пятницу, и полиция не могла исключать того, что в ее отношении были совершены противоправные действия. После того как было дано краткое описание внешности девушки, видевших что-нибудь попросили связаться с полицией.

Вистинг выключил радио и ехал в тихой темноте, сжав губы. В его голове роились мысли. Он чувствовал, что хочет быть там. В полицейском участке. Чтобы он мог убедиться в том, что делается все – все для того, чтобы найти пропавшую девушку и того, кто, возможно, совершил против нее преступление.

33

Лине была одна в гостиничном номере. Она разделась и лежала на животе на широкой кровати, положив перед собой компьютер. Полиция подтвердила личность убитого, и теперь об убийстве было проще писать.

В ее статье было четыре составляющих. Она использовала загадочный взлом, чтобы возбудить у читателя интерес, а потом писала о договоренности с адвокатом, из которой ничего не вышло. Третьей составляющей было описание характера убитого, основанное на беседе с Торгейром Роксрудом. Заключительная часть была в жанре «Здесь убитого видели в последний раз». Она не сомневалась, что у нее было больше материала, чем у других, но ей было непросто изложить все на бумаге. Она думала об отце. У него была удивительная способность принимать ситуацию, в которой он оказывался, и наблюдать ее со стороны. Он казался таким собранным и спокойным.

Его можно было бы оправдать двумя способами, подумала она. Первый – раскрыть личность того, кто подбросил улики, второй – найти новые улики по делу Сесилии. Оба пункта казались невыполнимыми, во всяком случае для человека, действующего в одиночку.

Лине решила поехать к нему на следующий день. Она могла помочь ему, идя в то же время по следу Юнаса Равнеберга. Ведь прежде чем переехать во Фредрикстад, он жил в Ларвике, там у него была возлюбленная.

Она написала письмо одному из сотрудников отдела проверки фактов газеты, спросила, не могли бы ей достать выписки из регистра недвижимости или сводку по адресам из центрального реестра населения.