Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [72]

.

На фоне этой политики сексуальных реформ, междисциплинарных подходов к женской проституции и успехов эндокринологии в 1920-х годах в СССР появились значительные работы по проблеме психиатрических аспектов гомосексуальности. Такого рода исследования могли радикальнейшим образом отделить советскую психиатрию от ее предшественницы царского времени, сопротивлявшейся медикализации гомосексуала. В ходе клинических и судебно-психиатрических исследований «гомосексуалистов» психиатры собирали данные и выдвигали предположения, подчас с сильным полемическим акцентом, относительно этиологии однополого влечения. Многие соглашались с тем, что соединение социальных и биологических факторов способно породить аномалию, но налицо были резкие расхождения относительно оценки значимости биологических причин. Совпадение во времени придало революционную окраску эндокринологическим открытиям, набросив на исследования половых желез политический флер. Если бы проблема этиологии гомосексуальности привела психиатров и биологов к новым открытиям в области гормональных функций, то советская медицина заняла бы пьедестал новатора и мирового лидера.

Впервые и наиболее убедительно эндокринологическая гипотеза происхождения гомосексуальности прозвучала в заявлении

В.П. Протопопова, ассистента лаборатории, возглавлявшейся академиком В.М. Бехтеревым. Оба они участвовали в осмотре мужчин, задержанных в январе 1921 года при рейде в «клуб педерастов». В.П. Протопопов открыто выразил несогласие со своим учителем и не без успеха использовал проблему гомосексуаль-ности, чтобы обозначить сферу собственных научных интересов. Этим вечером в отделении милиции В.М. Бехтерев продиктовал доктору Мишутскому результаты своего обследования семи человек³⁹. В.П. Протопопов тогда же подробно обследовал сорок человек, задержанных милицией. Он не только записал десять наиболее интересных историй, но использовал полученные данные для изучения существующего состояния медицинского понимания гомосексуальности. Ассистент В.М. Бехтерева пришел к заключению, что его материал подтверждает эндокринологическую гипотезу Э. Штейнаха в том виде, в каком она была выдвинута в 1918 году. Объясняя этиологию гомосексуальности особенностями функционирования половых желез, эта гипотеза была диаметрально противоположна взглядам В.М. Бехтерева⁴⁰, для которого главенствующим было воспитание. В 1923 году В.П. Протопопов был назначен деканом факультета психиатрии Харьковского государственного университета. Спустя пять лет он взял на себя руководство экспериментом, основанным на гипотезе Э. Штейнаха, — попытке имплантации половых желез. Операцию провел психиатр Яков Ионович Киров (2.02.1897—?)⁴¹. Стояла задача изменить сексуальную ориентацию «гомосексуа-листки» с помощью техники омолаживающей терапии. С согласия двадцативосьмилетней пациентки Ефросинии Б. ей были имплантированы под левую грудь яичники овцы и свиньи⁴². Эксперимент закончился провалом, и ни В.П. Протопопов, ни его ученик Я.И. Киров более не возвращались к гомосексуальности как предмету исследований.

Сторонники гормональной теории происхождения однополого влечения также нашлись в числе первой когорты психиатров советской эпохи, взращенных в пору Гражданской войны Петром Борисовичем Ганнушкиным (1875—1933), ведущим представителем своей профессии в Москве⁴³. Получив диплом, Марк Яковлевич Серейский (1885—1957), специализировавшийся в области душевных расстройств, обусловленных эндокринологическими процессами, опубликовал в 1922 и 1925 годах две статьи по этому предмету и позднее в соавторстве с другим учеником П.Б. Ганнушкина, Михаилом Осиповичем Гуревичем (1878— 1953), выпустил учебник по психиатрии⁴⁴. Неудивительно, что в силу своих научных интересов М.Я. Серейский стал самым горячим из числа советских психиатров приверженцем теории, объясняющей гомосексуальность гормональной аномалией. В пору культурной революции (в обстоятельствах, освещаемых в гл. 6) его поддержка этой теории привлечет широкое внимание.

Под влиянием П.Б. Ганнушкина обратился к изучению эндокринологических факторов при душевных заболеваниях и Е.К. Краснушкин. В Гражданскую войну он занимался судебной и криминальной психиатрией, а в 1920-е годы специализировался на психиатрической экспертизе и лечении преступников с душевными расстройствами в Институте судебно-психиатрической экспертизы им. проф. В.П. Сербского, Кабинете по изучению личности преступника и преступности (при Московском уголовном розыске) и городской лаборатории трудового перевоспитания малолетних — Моструддоме⁴⁵. Сексуально-гендерное диссидентство Е.К. Краснушкин исследовал в качестве судебного эксперта. В статье о «женщинах убийцах-гомосексуалисгках», написанной им в 1926 году в соавторстве с Н.Г. Холзаковой, было выдвинуто предположение, что конституциональная этиология гомосексуального влечения объясняется работой половых желез, факторы же окружающей среды имеют побочное значение⁴⁶. Авторы статьи опирались на комплексную модель «интерсексуальности» М. Хиршфельда, предшествовавшую новаторской методике трансплантации яичек Э. Штейнаха. Оба русских врача находились под влиянием книги М. Хиршфельда «Трансвеститы» («Die Transvestiten»). В этом потрясшем основы тогдашней психиатрии труде по провоцирующему переодеванию [в одежду другого пола], изданном в 1910 году, немецкий сексолог разработал теорию половых «промежуточных состояний» [нем. Zwischenstufen; англ. Intermediaries) и привел классификацию всех форм гендерного и сексуального нонконформизма, в которой врожденные и гетеросексуальные маскулинность и фемининность представлялись экстремумами. Не вдаваясь в частности, Е.К. Краснушкин и Н.Г. Холзакова стали именовать все «промежуточные состояния» [по их терминологии, «смешанные типы»] «трансвеститами», а «гомосексуалистов» и «бисексуалов» — считать их подкатегориями