Гомер: «Илиада» и «Одиссея» - [18]

Иероним родился в Далматии около 342 года н. э. Его родители были христиане, однако они не стали крестить ребёнка, пока ему не исполнилось восемнадцать. В Риме он изучал латынь под руководством прославленного учёного Аэлия Доната, из-под пера которого вышла одна из самых известных средневековых грамматик — «Ars grammatica». Благодаря Донату Иероним познакомился с величайшими авторами античности и позднее скрупулёзно цитировал их в собственных работах. Когда ему было немногим за тридцать, он отправился в Сирию; там, живя с отшельниками в пустынях Антиохии, он выучился у одного уважаемого раввина ивриту. Его посвятили в духовный сан, однако он не выполнял никаких обязанностей в церкви. Вместо этого он стал секретарём Дамаса I, Римского Папы с 366 года, по его поручению не только исправил перевод Нового завета на латынь с греческого и иврита[99], но и переработал практически весь Новый завет, а также переведя заново значительную часть Ветхого. Это величайшее достижение, известное ныне как Библия Вульгата (от лат. vulgatus — «широко распространённый, общеизвестный»), упрочившее славу Иеронима как интеллектуала, стало на следующие пятнадцать столетий образцовым изданием Библии. Долгие часы, которые провёл Иероним, усердно трудясь над вверенным ему Папой переводом, тщательные исследования, проведённые им, чтобы пролить свет на неясности в оригинальном тексте, и жалкая благодарность, которую он получил в качестве награды — все эти факторы побудили Католическую церковь канонизировать его и наречь его святым покровителем переводчиков.

В одном из своих писем к другу Святой Иероним подробно излагает сон, ставший вскоре широко известным. Чтобы исполнить своё предназначение и сделать это в соответствии с предписаниями христианства, Иероним отдалился от семьи и отказался от всех тех благ (в частности, изысканных яств), к которым привык с детства. Единственное, с чем он не смог расстаться, была его библиотека, которую он с превеликим тщанием собрал, будучи в Риме. Он казнился и испытывал чувство вины, но не мог отказаться от удовольствия прочесть страницы, написанные Цицероном. Вскоре Иероним серьёзно заболел, и, когда он лежал в лихорадке, ему привиделось, будто его душу привлекли к суду Господа. Голос спросил его, кто он, и он ответствовал: «Я христианин». «Ты лжешь, — возразил тогда голос, — ты следуешь за Цицероном, не за Христом. Там, где хранишь ты свои сокровища, там хранишь ты и своё сердце»[100]. Устрашённый, Иероним поклялся Господу, что не возьмёт более в руки мирских книг и не станет более читать таковых, потому что подобное было бы равносильно отречению от Бога. Но эту торжественную клятву невозможно было бы сдержать, так как в памяти человека, хочет он того или нет, остаются прочитанные им тексты. Пусть даже Иероним согласился больше не читать светских книг, но прочитанные ранее в любой момент готовы были вновь раскрыть свои страницы перед его мысленным взором — и тогда он нарушил бы собственную клятву против своей воли. И тогда Иероним поклялся в другом — в том, что он сможет выполнить: «изучать книги, данные Господом, с большим рвением, чем то, с каким он ранее отдавался книгам, сотворённым смертными»[101]. Иероним пообещал Господу, что труды древности, произведения античных авторов обратит на пользу христианства.　

В детстве у Иеронима был друг по имени Руфин; годы спустя этот человек стал сильнейшим оппонентом Иеронима. Руфин, желавший подвергнуть друга детства гонениям, побудил оратора из Рима, некоего Магнуса, снова поднять вопрос о противоречии языческих воззрений и христианских. Магнус спросил Иеронима: почему тот так часто обращается к произведениям древних в своих духовных трудах, смешивая, таким образом, святое с нечестивым. Иероним ответил пылкой речью в защиту античных авторов, снабдив её доводами, использовавшимися для аргументации многие столетия спустя. Он предположил, что каждый читатель в процессе личной переработки и интерпретации старого текста превращает его в новый и этот новый текст может пролить свет на такие аспекты реальности, о каких его автор и не задумывался. «Мои усилия, — писал Иероним, — благоприятствуют христианству, а то, что я, как говорят, оскверняю себя обращением к языческим текстам, лишь увеличивает число тех, кто разделяет мою веру»[102]. Кроме того, разве не к Слову Божию следует относиться с предельным почтением и стремиться перевести его высочайшим стилем, какой знает язык? И разве не мастера древности лучше всех владели этим высочайшим стилем? А потому разве будет грехом изучать их произведения? Эразм Роттердамский, автор примечаний к письмам Иеронима, сделал комментарий по существу: «Разве сам Христос не красноречив? И если Цицерон красноречиво говорит о своих богах, то что мешает христианину так же красноречиво говорить о святости и истинной религии?»[103]

Блаженный Августин, живший примерно в то же время, что и Святой Иероним, в юности также много часов провёл за чтением античных авторов; но когда проблема конфликта античной и современной ему культур встала перед ним, он решил её по-своему. Августин родился в 354 году в городе Тагасте, в Нумидии (современный Алжир), в семье, где мать-христианка пыталась привить сыну собственную веру. Однако мальчик явно более, чем христианским мировоззрением, интересовался культурой Греции и Рима — Рима в большей степени, чем Греции, так как, даже повзрослев, он не мог в полной мере понимать греческий язык