Голый край - [10]

– Папа, тебе трудно. И мама хочет помогать тебе. А ты не разрешаешь.

– Но милая моя, я ведь беспокоюсь о…

– Не надо! – резко и настойчиво оборвала его на полуслове. – Я сама! Ты переживаешь?

– Да, переживаю. Я знаю, что ты умная девочка, но всякое бывает.

– Тогда давай я буду с дядей умным! – ударила ладошкой по столу и тут же об этом пожалела. Больно же. Еще и отец не понял о ком говорю. – Хьялдур дядя!

Когда отец услышал это имя, то тут же выронил деревянную ложку. Ребенок тянется к родителям, потому что они становятся для него образами для подражания. Если ребенок тянется к знахарю, к колдуну, то это как минимум необычно.

– Будешь… с друидом? – переспросил он. Уже слышала это слово, но оно слишком сложное, чтобы его можно было сразу запомнить. – Зачем, вороненок?

– Чтобы дядя друид мне рассказывал разное, а я не сама была.

– Рассказывал? Что рассказывал? – отец удивленно вскинул брови.

– Про траву и про умное!

Отец замолчал. На его лице читалась смесь удивления, непонимания и гордости. Его дочь в возрасте меньше года уже тянулась к знаниям, которые многим и во взрослой-то жизни не сдались. С другой стороны, он отчаянно отказывался признавать тот факт, что травы и знания его дочери интереснее кукол, игрушек и прочих детских забав.

– Майя, это…

– Хочу! А когда солнце опускается, меня домой, и я буду с мамой и папой!

Мужчина тяжело вздохнул. Мы договорились, что он попробует поговорить с Хьялдуром после какого-то праздника – только сейчас узнала это слово. Меня это устраивает. Хотя значило, что это как минимум случится в этом году, ведь праздники раз в год и бывают.

Довольная собой, после ужина крепко уснула в кроватке.

* * *

Праздником, про который говорил отец оказался, кто бы ожидал, мой день рождения. К этому сроку уже уверенно переставляла ногами в вертикальном положении и даже могла смешно бегать, размахивая руками во все стороны. Балансировать было сложно, и пусть я и падала, но сразу же вставала. Мама мои игры поощряла и с радостью гонялась за мной по дому. Иногда мы выходили с ней погулять по деревне уже за ручку. Правда, долго так гулять не могла и быстро уставала, так что матери все еще приходилось таскать меня на своих хрупких, нежных руках.

В тот день она разбудила меня, поцеловав в лоб. Как оказалось, разбудить меня довольно легко. Пару раз я чуть не расплакалась – тело берет свое – но сдержалась, дабы не беспокоить родителей лишний раз. Под руку поднялась с кровати, и мать принялась наряжать меня в темно-серое платье, сшитое, как понимаю, кем-то из деревни. До этого одежды у меня не было, и я носилась по дому голая. На улицу выходила разве что в легкой ткани, накинутой на плечи на манер накидки.

Теперь же у меня была полноценная одежда! Жаль, в зеркало посмотреть не могу, но это и неважно. Платья не очень люблю, несмотря на их удобство – это во мне говорит прежний я, Дима. Впрочем, для такого дня можно и сделать исключение.

К обеду папа вынес стол из дома на улицу вместе со стульями, пока мама активно что-то готовила в металлическом котелке. Я же сидела на бревне возле дома и, жмурясь от яркого, теплого солнца, разглядывала траву под босыми ногами. Уже вовсю цветут одуванчики, как маленькие солнышки прорываясь сквозь низкую траву то тут, то там, а в серединках снуют маленькие муравьи, что-то ища. Не заметила, как у нашего дома собралась чуть ли не вся деревня, причем сомневаюсь, что так отмечали бы день рождения кого-то другого, потому что раньше такого не было. Или традиция такая..?

В общем, по одуванчикам могу сказать, что сейчас примерно май. Не знаю, как он называется на местном языке, но на русском, который, к счастью, помню, именно так.

Родители неожиданно взяли меня за обе руки и торжественно повели к нескольким составленным вместе столам, ломящимся от пусть и однообразных, но весьма богатых яств. Старик с тагельхарпой ударил смычком по струнам. Полилась медленная, радостная музыка. Мама вместе со мной на руках уселась во главе стола, и лишь после этого сели все остальные. Множество людей по очереди вставали со своих мест и произносили долгие, даже несколько поэтичные речи. Улыбалась я искренне – все-таки приятно это, столько людей меня еще не поздравляли.

На прошлом дне рождения тоже было много людей. Год назад, когда я появилась на свет, уже тогда начала забывать о дне смерти в теле мужчины. Но теперь почему-то задумалась об этом. В последний раз вспоминала ощущения, накатывающие от близкого конца, зимой, во время голода.

Из транса и размышлений о грустном меня вывел громкий голос отца. Он встал со стула и поднял в воздух огромную по моим меркам деревянную кружку, явно наполненную чем-то горячительным, и в отличие от других коротко и весело прокричал:

– Ты – наше солнце, наш прекрасный цветок и умный вороненок! С днем рождения, доченька!

Глава 4: Друид

– Ха! Это ты хорошо выдал, Борт! – весело усмехнулся друид.

Отец выполнил обещание, и уже на следующий день мы вместе пришли в хижину Шамана недалеко от деревни. По законам жанра, жил он отдельно от всех – на опушке леса гигантских деревьев.

– Хьялдур, будь это шуткой, я бы смеялся громче твоего, и ты это знаешь, – с серьезным лицом ответил папа, скрестив руки на груди.