Голый конунг. Норманнизм как диагноз - [75]
Специалист, конечно, не должен так безответственно рассуждать. Специалист скажет, как это сказала в 1985 г. норвежский археолог А. Стальсберг, т. е., замечу, представительница скандинавского мира, что по находкам скандинавских вещей трудно определить, попали ли они к восточным славянам «в результате торговли или вместе со своими владельцами»[364]. К тому же не надо забывать о войнах и походах наших предков (и к ответным к ним подобного же рода «визитам»), так что скандинавские вещи попадали к ним еще и в качестве многочисленных военных трофеев.
Не лишним будет привести мнение крупнейшего знатока древностей викингов англичанина П. Сойера, заметившего в 1962 г., что скандинавские находки «свободны от пристрастности, они не говорят ни за, ни против скандинавов. Тенденциозность создают те, кто работает с этим материалом», и что «предметы такого рода могут переходить из рук в руки, нередко оказываясь очень далеко от народа, который их изготовил или пользовался им первым. Это может показаться ясным как день, но порой об этом забывают. Некоторые ученые воспринимают обнаружение скандинавских предметов, особенно в России, как доказательство тесных связей со Скандинавией»[365].
Однако наши археологи-норманнисты, очень стараясь доказать тесные связи Руси со Скандинавией, берут себе в помощники не только скандинавские предметы, но и вещи, которые не имеют к ним никакого отношения (что вообще-то говорит о явной скудости чисто скандинавских артефактов на территории Руси). Как, например, заключил в 2012 г. И.И. Еремеев, указав при этом на незначительное число находок на территории Белоруссии «оружия и украшений скандинавских типов»: «Вероятно, самую раннюю дату проникновения норманнов в Полоцкую землю (начало 890-х гг.) дает Брилевский комплекс с верховьев Березины, содержащий, наряду с куфическими монетами и мечом каролингского типа, серебряный спиральный браслет, имеющий параллели в кладах Северной Европы»[366].
Но тогда куфические монеты, если следовать логике Еремеева, которая заставила его увязать «серебряный спиральный браслет», имеющий лишь параллели в кладах Северной Европы, со скандинавами (а с ними автоматически и другие предметы комплекса), должны указывать на присутствие в Полоцких пределах восточных купцов. Если и далее следовать той же логике, согласно которой за каждой этнически определяемой находкой должен стоять только представитель этноса, к культуре которого она имеет отношение, то меч каролингского типа должен был доставить на указанную территорию подданный империи Каролингов.
Но он преподносится в качестве свидетельства присутствия в Полоцкой земле норманнов. Причем преподносится без всякого обсуждения, потому как аксиома, потому как давно уже мечи эти заставляют свидетельствовать в пользу скандинавов.
Можно вспомнить, как в 1970 г. Клейн и его ученики, вначале как бы предположив, что «каролингские мечи, изготовлявшиеся во франкских землях по Рейну, и попадавшие на нашу территорию, очевидно, через Скандинавию…», в итоге уже сказали без всяких оговорок, что, «касаясь вклада скандинавов в материальную культуру Киевской Руси, прежде всего нужно указать на роль норманнов в формировании русского дружинного вооружения: в IX–XI вв. здесь распространяются принесенными скандинавами каролингские мечи… ланцетовидные копья и стрелы…» (в 2012 г. археолог Н.В. Лопатин подчеркнул, что ланцетовидные наконечники копий и стрел «не являются специфически скандинавскими предметами, а характерны для североевропейского вооружения в целом». Но на это же указывал в 1966 г. известный специалист в области оружия А.Ф. Медведев[367]).
Заключение о поставках на Русь каролингских мечей скандинавами высказывали до Клейна, Лебедева и Назаренко такие же «советские антинорманнисты», как, например, Н.А. Чернышев в 1963 г. («можно сделать вывод о ввозе «франкских» клинков в скандинавские страны, где их снаряжали рукоятями и ножнами, а уже затем вывозили на Русь») и И.П. Шаскольский в 1965 г. (мечи попадали «на Русь, по всей видимости, главным образом через посредство» скандинавов, «как главных посредников в торговле Руси с Западной Европой»)[368]. Но посредством именно Клейна, Лебедева и Назаренко это заключение становится общим местом VI. Таллин, 1963. С. 226; Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной науке. С. 121.
в работах археологов и превращается в «очевидное-вероятное» для всех. В 1996 и 2002 г. Петрухин говорил, что «мечи франкского производства из рейнских мастерских попадали на Русь через Скандинавию». В 1997 и 2009 г. Мурашева уверяла, что распространение каролингских мечей на Руси «все-таки» связано с норманским присутствием[369]. Было бы, конечно, очень интересно узнать, в каком таком источнике эти и другие археологи прочитали, что «мечи франкского производства из рейнских мастерских попадали на Русь через Скандинавию».
Да и Восточная и Западная Европы сами, без помощи и посредничества скандинавов (к тому же «скандинавы, – констатировал Д. Щеглов, – никому не известны как торговцы, их знают по берегам всех европейских морей только как разбойников!»
