Голыми глазами - [17]
Мы летим, и с удвоенной скоростью нам навстречу является новый день.
Москва – Магадан
Золотая Колыма
Белые скулы сопок, поросшие черной колючей щетиной.
Медуза солнца.
Ледяная бездна, где запросто дохнут машины, а люди…
Сагу о тех временах пропели полуторки, на каких ездили по Колымской трассе, глядя через проделанное в наледи на ветровом стекле «окошко» величиной с пятак – натертое солью, чтоб не замерзало.
Заглохшую машину нельзя было ни завести, ни отбуксировать: намертво схватывало трасмиссию на морозе.
Ее бросали до весны.
Заключенных, перевозимых по трассе, ссаживали из кузова каждый час и гнали бегом за машиной километр-другой. Чтобы согреть и живыми доставить до места.
Девять из каждых десятерых тут и остались в этой мерзлой земле.
Но и после, в 50-х, пароход «Балхаш» в своих уставленных шестиярусными нарами трюмах три года вывозил на материк уцелевших.
И то не все уехали.
Немало осталось, и очередь за женщинами растянулась на много лет.
Белые пирамиды сопок, какие не снились фараонам.
Если отыскать на карте: райцентр Сусуман.
Желтые и голубые домики в снежной пелене.
Единственная гостиница с окнами, заложенными для тепла одеялами, переполнена.
Приезжая женщина-инженер ночует в бильярдной.
В теплом крест-накрест платке она дремлет на деревянном диване под стук шаров в ожиданье, когда разойдутся игроки.
Сопки, начиненные золотом, как пирожки.
Гладкие, как бы фаянсовые снаружи. И все источенные внутри ходами шахт, где катят маленькие железные вагончики горняцкого метро, доставляющие смену к забоям и из забоев.
Чумазые шахтеры в черных робах и желтых касках зубоскалят и играют дорогой в карты.
В белесой мгле плавает холодное солнце, похожее на
луну.
Да и бескрайние убитые снегом руины старых выработок наводят на мысль не об этой планете: белые мертвые лабиринты, среди которых едешь, как по самой Луне.
Я искал глазами ребристый след твоего башмака, астронавт Армстронг.
«Рыжьё мыли. Золото было скаженное», – кивает на гипсовые поля шофер, облизывая коросту на губах.
В Магадане, в Холодане…
В десяти тысячах верст от Москвы, заваленной в эту пору лимонами.
Отсюда нас вывез, спас один из этих щеголеватых ледокольных капитанов, что носят лаковые полуботинки и все любители крепкого черного кофе.
Ледокол прокладывал в девственной скорлупе океана широкую черную дорогу.
Лед, расходясь, шуршал о борта и пищал по-птичьи.
Город св. Бичей
Приятелей тут зовут «корефан».
После разбросанного на лагерные бараки Магадана веселый Петропавловск блистает весенним твердым снегом.
Сахарные конусы поставленных в отдалении вулканов похожи на декорации к балету.
Солнце уже припекает и слепит глаза, мешая разглядеть две бесконечные улицы, образующие город.
Они дугою, одна над другой, огибают бухту
с вмерзшими в битый и сросшийся лед ржавыми тушами судов.
По улицам ездят старенькие матросские «форды», вывезенные из загранки на палубах сухогрузов.
На стадионе репетирует фольклорный ансамбль в ярких корякских мехах, отправляемый на ВДНХ.
Здесь заботятся о национальной проблеме.
В 1958-м набрали в ближнем районе коряков-мужчин, сколько сумели поймать, затолкали в самолет и перебросили дальше на север.
Освежить тамошним кровь, чтобы не вымирали.
Город рыбака Петра и мытаря Павла.
Перед управлением порта
на табурете
сидит истопник и вяжет бисерные кошельки и чехлы для ножей.
На продажу.
Палана
Чиновничья дыра.
И прибежище брошенных женами мужиков с материка.
Тут я видел праздничную трибуну, стоящую в голой тундре.
К ней в знаменательные дни съезжаются оленеводы.
Весь экспорт поселка за пределы национального округа
составляют реляции.
И опорожненная посуда.
До сих пор
здешних жителей будоражат воспоминания о сумасшедшей
путине позапрошлого года,
когда рыба валами лежала на берегу.
И ее так и не смогли вывезти на Большую землю.
Великое оссорское сидение
Оссора,
я никогда не забуду твоих изогнутых ветром
кривых сосулек.
В совхоз имени Монтегомы я лететь собирался на вертолете.
Каждый день натягивал меховые штаны и брел по единственной улице к аэродрому, чтоб услышать: «полетов не будет».
И возвращался.
Время остановилось в Оссоре,
на берегу пролива Литке, где в квадратных полыньях ловят корюшку местные рыбаки.
Скоро вместе со всем поселком я стал целыми днями прислушиваться к небу.
Принимая всякий рокот за снижающийся самолет
из края свежих газет.
Когда ничего не происходит, время делается бесконечным.
В гостинице 3-го разряда 4-й категории «Север» предусмотрительно обошлись без люстр, только слабо прикрученные люминесцентные трубки под потолком.
Иначе после каждой пурги находили бы двух-трех повесившихся постояльцев.
Впрочем, в гостиничном коридоре жизнь.
Школьницы гладят фартуки, плачет ребенок.
Курит, листая позапрошлонедельный «Футбол-Хоккей», летчик в унтах.
Торопливо проходят в накинутых сверху костюмов дохах молодые чиновники в галстуках шириною с ладонь.
Можно выпросить мотонарты в соседний рыбацкий поселок.
Там мне рады собаки и дети.
В приспособленном под мастерские ангаре
женщины что-то строчат, согнувшись, на швейных машинках.
Вяжут сети мужчины.
Добрые коряки пошутят:
«Самолетка прилетела!» —
тыкая короткими пальцами в небо.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.