Голубые столбы Тиэлии - [50]

Сид схватил тетрадь, раскрыл ее и начал гладить каждый белоснежный листочек рукой. Такого царского подарка никто ему еще не делал в жизни. Затем он оторвался от тетради, посмотрел на бабу Дуню и рухнул перед ней на колени. Евдокия Петровна прижала его голову к себе, погладила ее и сказала:

— Вставай, сынок. Неудобно. Вдруг кто‑нибудь увидит, засмеют.

Сид вскочил на ноги и стремительно побежал выполнять ее приказание относительно кастрюли.

— Да я для вас… Да я для вас… — кричал он на ходу.

Но что еще он сделает для Евдокии Петровны, писатель не говорил. Видимо, не мог придумать настоящей меры для выражения благодарности.

К вечеру в комнатах все относительно утряслось и мало‑мальски утихло. Евдокия Петровна пригласила всех чаевничать. Юное поколение, Тоса и Туй с удовольствием откликнулись на это предложение. Сад и даже Сид, обожавший теперь Евдокию Петровну, промолчали. Не могли они сразу отступиться от стародавних традиций Тиэлии. Но к столу все же из любопытства подошли и сели на стулья. Лишь Фил взбунтовался, услышав слово ”еда”.

— Ведьма! — кричал он, лежа в постели. — Настоящая земная ведьма! Я слушал пленки по истории Земли и знаю, что существовали раньше такие бабки, которые поили людей настоями из трав, и люди совершенно теряли разум. Но и тогда уже были умные люди. Они сжигали таких старух на кострах. Как жаль, что ты попала в цивилизованное общество. Иначе потрескивали бы твои косточки на костре. Ешьте, дорогие тиэляне, ее отраву! Заболеете, свихнетесь, умрете!

— Перестань! — прикрикнул на Фила Сад.

— Не перестану! — снова завопил сыщик. — Ведьма, ведьма, ведьма, ведьма…

Тут уже не выдержал Саня. Он не мог снести оскорблений в адрес самого дорогого для него человека. Семин положил на стол остаток бутерброда и прошел в комнату, где бесновался Фил. Через некоторое время все услышали, как Фил, только что начавший произносить ”ве…” вдруг поперхнулся. Затем раздался звонкий шлепок, и все стихло. А Саня как ни в чем не бывало вернулся к столу.

— Ты стукнул его? — укоризненно спросила Анюта.

— Не стукнул, а залепил пощечину, — спокойно ответил мальчик, уверенный в своей правоте.

— Но на Тиэлии не принято применять грубую физическую силу, — проинформировала Саню Тоса.

— На Тиэлии многое не принято, — вступился за друга Вовочка. — Я, конечно, не оправдываю мордобития. Но Саня отвесил Филу благородную пощечину. За бабушку, за женщину, в конце концов. Вот в чем разница. Разве ты, Туй, не вступился бы подобным образом за Тую, если бы ее оскорбили у тебя на глазах?!

— Попробовали бы! — сжал Туй огромные кулачищи.

— То‑то и оно, — назидательно сказал Рыбин. — Как сказал один наш поэт: добро должно быть с кулаками.

— Любопытно, — ожил Сид и повторил: — Добро должно быть с кулаками… Я надеюсь, что "кулаки” здесь употребляются в переносном смысле?

— Конечно, — согласился Рыбин. — Разве поэзию можно трактовать прямолинейно?

— Вы, люди, нравитесь мне все больше и больше, — задумчиво произнес Сид. — Очень мне хотелось бы побывать на вашей загадочной планете.

— И мне тоже, — от души сказал Сид, подскочил к столу, взял корочку ржаного хлеба, сунул ее в рот и начал тщательно пережевывать. — О! — наконец вымолвил он. — Это ничего! Как это у вас говорят — вкус‑но…

Напряжение сразу же спало. Евдокия Петровна захлопотала за столом с удвоенной энергией, правда, изредка косилась в сторону комнаты, где возлежал Фил. Но там было тихо. К сожалению, затишье было кратковременным. Вдруг раздался истошный вопль сыщика, который кричал не обычные человеческие слова, а издавал совершенно нечленораздельные звуки:

— A‑а… бе‑е… бу‑у… фу‑у…

Все поняли, что с детективом что‑то приключилось, и ринулись в комнату. Зрелище было смешным, но страшноватым. На кровати, вытаращив глаза, сидел Фил. А на его плече восседала полуметровая кимора. Фил махал рукой, стараясь согнать неприятное животное, но оно никак не реагировало на протесты Фила и вонзало острые когти все глубже и глубже в одежду сыщика.

— Не двигайся, — сказал Туй.

Он подошел к Филу и попытался отодрать от него нахальную птицеящерицу. Но не тут‑то было. Та вцепилась в плечо детектива мертвой хваткой. Мало того, ей очень не понравилось вмешательство постороннего лица, Кимора разинула пасть, зашипела и выкинула в сторону Туя раздвоенный язычок. Астронавигатор еле‑еле успел отдернуть руку.

— Осторожнее, Туй, — предупредила Тоса. — Киморы во‑обще‑то мирные животные, но дразнить их не стоит. Могут так укусить, что долго помнить будешь. А ты, Фил, сиди спокойно. Может, кимора сама отстанет.

Но кимора и не думала отставать от Фила. Она с удовольствием сидела на его плече и даже, согретая живым теплом, кажется, задремала.

— Я спать хочу! — наконец захныкал Фил.

— Ложись, — посоветовала Тоса. — Только не дергайся, тихонечко, аккуратненько укладывайся. Когда ты будешь в лежачем положении, кимора должна сама убраться восвояси.

Фил последовал совету. И в самом деле: кимора открыла глаза и взлетела с плеча. Но совсем покидать сыщика; понравившегося ей, она никак не хотела. Кимора уселась на постели в ногах и снова задремала.

— Фил и крылатый Санчо Пайса! — изрек Саня.