— Нет, голубята, — сказала она, — я с вами не ходок. Чай, уже не молоденькая. Мне после обеда отдохнуть нужно. Вздремну часок, дурь свалю…
И голубята пошли рыскать по тропическим зарослям без нее. Тия, Тан, Тип, Топ и Туп уже бывали на Благодатном. Поэтому их не поражала буйная растительность. А земляне бегали от дерева к дереву, от куста к кусту, от цветка к цветку, все разглядывали и нюхали. Тан, заметив, что Анюта не пропустила ни одного цветка, подошел к ней и взял ее за руку. Он, наверное, при этом покраснел. Но, увы, тиэлянская кожа не предрасположена к румянцу, и поэтому никто ничего не заметил.
— Анюта, — сказал Тан девочке, — ты не обижайся на меня, но я не рекомендую тебе нюхать все цветы подряд. Даже мы, хорошо знающие остров Хородэй, пока относимся к его флоре настороженно. Ведь бывает, что и очень красивые цветы могут принести зло человеку. Я переживаю за тебя…
При этих словах щеки Анюты покрылись алой краской. И «от это заметили все. Тактичные люди смолчали, а Саня не утерпел:
— Какие же слова, Анна Анатольевна, сказал вам Тан, что вы от них стали похожи на любимый бабушкин овощ –
i пеклу?.. \
Ашота выдернула свою руку из ладони Тана и крикнула брату:
Ну и дурак же ты!
Девочка бросилась к кустам. Тия еле‑еле ее догнала.
— Одной туда ходить и вовсе нельзя, — остановила она подружку. — Мало ли кто там может жить! А на Саню не обращай внимания. Как будто ты не знаешь его!
Анюта хорошо знала двоюродного брата. И этот житейский совет немного успокоил ее. Под конец прогулки все забыли об инциденте. И на обратном пути дружно распевали походную песню, только что коллективно сочиненную.
Нас никто не найдет в океане,
Не достанут нас ветер с волной,
Потому что защитой нам станет
Наша дружба и в слякоть, и в зной.
Порознь долго и скучно мы жили,
Со звездой не общалась звезда,
Наконец‑то мы крепко сдружились,
И друзьями мы будем всегда…
Туй внимательно прислушивался к песне и молчал. Какие мысли витали в его великолепно слепленной голове, никто не знал. И похоже, что этот вопрос не занимал никого из ребят. Молчит, дескать, и пусть молчит. Без него обойдемся. Гордости у ребятни было, пожалуй, не меньше, чем у Туя.
На подходе к лагерю все услышали какие‑то странные звуки:
— … и‑ди‑и… а‑а‑тана… и‑ди‑и… а‑а‑тана…
— Честное слово, голос Евдокии Петровны, — сказал Вовочка.
И компания со всех ног припустила в лагерь. Запыхавшись, ребята вбежали в палатку. На кресле стояла баба Дуня и махала во все стороны белым кухонным полотенцем, будто собиралась сдаться врагу. При этом она громко кричала:
— Изыди, сатана! Изыди, сатана!
А по палатке расхаживала огромная, почти полутораметровая игуана, морская ящерица. Как она забрела в палатку, было неясно. Но явным было то, что она не могла найти выхода из палатки.
— Успокойтесь, бабушка, — сказал Тан. — Это обыкновенная ящерица, только большого размера. Она вас не съест. Она питается в море водорослями.
Он открыл дверь и выгнал игуану наружу. Баба Дуня, отдуваясь, слезла с кресла. Время было позднее, и все засобирались спать, надеясь, что новый день принесет им не меньше радостей.
Утро было тихим и теплым. Океан ласково лизал берега острова, тихонько шипя волками. Разве в такое утро можно предаваться грусти и печали?! И наши ребята не кручинились. Они собирались купаться. Пока Тан проверял экипировку для подводного плавания, Саня носился по берегу и выкидывал самые невероятные акробатические фортели. Он делал длительную стойку на руках, кувыркался через голову. Мальчику как никогда хотелось, чтобы все обратили внимание на его ловкость. Но почему‑то Санина чрезмерная подвижность никого не тронула. Все, сбившись стайкой, обсуждали вчерашний визит игуаны к Евдокии Петровне и добродушно посмеивались.
Наконец, Тан махнул рукой, что означало: пора купаться. И юные любители водной стихии с воплями и гиканьем помчались к океану. За ними молча последовал Туй. Он тоже любил океан. И, надо сказать, плавал мастерски. Сейчас и Туя подмывало броситься вдогонку за ребятами и с разбега врезаться в теплые тугие волны. Но он держал эмоции при себе. Не мальчишка же он в конце концов.
Ребята плавала и ныряли до посинения. Время от времени баба Дуня, не рискнувшая принять водные процедуры и оставшаяся дома, слышала со стороны океана отчаянный визг девчонок. ”Никак Санька девчушек топит…” — делала вывод старушка. И она нисколько не ошибалась.
Саня не давал девочкам покоя. Он подныривал под них, хватал за пятки, тянул вниз. Или выскакивал из воды, словно летающая рыба, и сверху бросался на девочек. Но Анюта и Тия не остались в долгу перед озорником.
Выбрав минуту затишья, они сговорились проучить Семина. И когда ничего не подозревающий Саня мирно плыл себе в волнах Тихого океана, девочки набросились на него и схватили за руки и ноги. Санька брыкался, как рыба в сети. Но не тут‑то было. Тия и Анюта безжалостно топили его. Конечно, они не намеревались осуществить эту операцию до конца. Но Санька нахлебался соленой воды досыта. Когда Джога и Тия отпустили жертву, Семин долго отплевывался, клацал зубами и кричал вслед озорницам единственное слово:
