Голубые столбы Тиэлии - [22]

— Ну и что? Впервой, что ли?! — приободрил всех Саня. — Сейчас перелезу через забор, возьму мяч и назад. Эка важность!

— Эго руд мэнэ ван дэрэ. Туй роно зэд ваног ламэ, — сказал Туп.

— Если Туй тебя поймает в своем саду, ты будешь стоять вечером перед Объективным Советом, — перевела Тия и добавила от себя: — Еще никто из тиэлян не бывал в его цветниках. Он бережет их как зеницу ока. Ведь рассаду ему дает сама Туя!

— Туй и Туя! — засмеялся Саня. — Прямо‑таки Ромео и Джульетта. Поженились бы, что ли!

— Туй не делает Туе предложение. Он боится отказа. Вдруг ему, Тую Прекрасному, будет нанесено оскорбление?! Он этого не перенесет! — объяснила Тия. — Но что же делать с мячом? Оставлять его там нельзя. Этим мы выдадим себя и подведем дядю из музея. Видимо, придется воспользоваться услугами Сани.

Саня расплылся в улыбке. Он любил, когда к нему обращались за помощью. Не дожидаясь других предложений, мальчик подбежал к забору, ловко подпрыгнул, сверкнул пятками и перевалился через него.

Сад у Туя был действительно прекрасным, как и сам хозяин. Необыкновенные цветы и деревья с причудливыми листьями и цветами окружали земного мальчика. Сначала Саня растерялся. Но затем взял себя в руки и начал внимательно вглядываться в травяной покров сада, ища глазами злополучный мяч. Пропажи нигде не было. Тогда мальчик, наклонив голову, тихонько двинулся по аллее. И вот он увидел впереди печальное зрелище. В самом центре одной из прекраснейших клумб лежал мяч. Он отдыхал не на земле. Под ним тихо погибал пышный куст черных роз. Такова была сила удара Саниной ноги. Она не принесла пользы его команде, но лишила Туя уникального экземпляра роз.

Семин подошел к клумбе, наклонился и дрожащими руками взял мяч. Но выпрямиться Саня не смог. Острая боль пронзила его ухо. Мальчик чуть‑чуть приподнял голову и увидел над собой Туя Прекрасного.

СЛАВА МОРКОВКЕ!

Туй вцепился в Санькино ухо мертвой хваткой. И откуда инопланетянину был известен этот истинно земной прием усмирения мальчишек? Санька дернулся, но не тут‑то было. Тогда Семин включил на полную мощность голос:

— Ой, больно! Ой, дя‑день‑ка, пустите! — орал разоритель чужих садов, надеясь запугать или разжалобить противника.

— Польно? — переспросил Туй. — Это корошо. Я тэпэ ищё как там! Пудешь снать!

— Не имеете права бить ребенка. Нет такого закона! — качал Санька права.

Туй задумался. Действительно, в Колонии не было такого закона, по которому бы к детям применяли телесные наказания. Туй расслабил пальцы.

— Нэ смэй пэжать! — предупредил Туй. — Я тэпя сейчас повэду на Объективный Совет!

— Нужен я вашему Соиету, как пятое колесо телеге…

Туй представил себе телегу с пятью колесами и подивился нелепости данного сооружения. И в первых словах незваного гостя тоже был резон. Туй понял, что вопрос, с которым он придет к Совету, настолько ничтожен, что, пожалуй, уважаемые его члены перестанут уважать его, Туя Прекрасного. ’’Смышлен маленький землянин…” — подумал Туй, но вслух ничего не сказал. Оставлять же разбойное нападение на куст роз без последствий он не хотел.

— Отправишься со мной к Тэну Справедливому. Ты — кость его сына. Пусть рэшаэт, что дэлать с топой. Иди!

Туй подтолкнул Саньку в спину. Мальчик покорно направился к выходу из сада.

На спортивной площадке было тихо, но все футболисты были в сборе. Никто не покинул в беде товарища. Коща Семин и Туй отошли от площадки метров на десять, Тан кивнул головой. И обе футбольные команды гуськом двинулись за печальным конвоем.

— Куда он повел нашего Саню? — спросила перепуганная Анюта у Тии.

— Не знаю, — ответила та. — Туй — человек вспыльчивый, но осторожный. Кто знает, что пришло ему в голову.

Вскоре стало ясно, что Туй направился к дому Тана и Тии. Тан не знал, хорошо это или плохо. Его отец Тэн не зря был назван Справедливым. Все вопросы он решал по совести и никогда не кривил душой. Он не посмотрит на то, что Саня друг его сына. В два счета вытурит мальчишку из Колонии. А, значит, вместе с Саней уедут и Евдокия Петровна, и Вовочка, и Анюта. При воспоминании об Анюте у Тана почему‑

то сразу же пересохло в горле, и сердце стало биться часто часто. В последнее время это странное состояние всегда было связано у Тана с именем Анюты. Тиэлянин никак не мог его объяснить с научной точки зрения. И он начал подумывать, что это, наверное, болезнь, которая прицепилась к нему во время странствий. О своем состоянии Тан никому не рассказывал. Жители Колонии не признавали болезней. Больные для них были хуже прокаженных. И Тан крепко хранил свою суровую тайну.

Разбойник Саня, сопровождающий его Туй и полувиноватый эскорт ребятни застал Тэна за прозаическим занятием. Тэн полол грядку с морковью. Тан знал о пристрастии отца к этому земному овощу. Ох, как любил Тэн морковь! Он сам ее поливал, пропалывал, не доверяя ни одной операции машинам. Тэн считал морковку самым красивым и изящным овощем на свете. Когда зеленые резные листики морковки набирали силу и достаточную высоту, Тэн осторожно брался за зеленый хвостик и выдергивал морковку из грядки. Ее ярко‑красный клинышек приводил Тэна Справедливого в восторг. Никто никогда не видел, чтобы главный человек в Колонии употреблял морковь в пищу. Но Тан сыновьей интуицией чувствовал тайное прегрешение отца. Однажды мальчик заметил возле губ Тэна небольшой ореол морковного цвета. Но высказывать вслух свое предположение не стал. Зачем смущать взрослого, облеченного большими полномочиями Космоса человека? Тан отнесся к проступку отца как мужчина, не обращающий серьезного внимания на шалости малыша.