Голубые следы - [8]

Не спеть никому ни в какой «Калевале».

Да всех не запомнит, да всех не признает

Прямая дорога, дорога степная.

По ней проносили хоругвь Святослава,

Осыпану пылью, овеяну славой.

Князь Игорь бежал в полуденной истоме

С широкого Дона к далекому дому.

Здесь ржали сухие татарские кони,

Скрипели телеги, пластались погони,

Смолкали лихие казачьи походы.

Пустынные степи, тяжелые годы.

Но вешние ветры, но громы и грозы,

Деникинцев шпоры, буденновцев звезды…

Прямая дорога, как вихрь, пронесла их…

И эту степную дорогу я славлю.

Овеяна ветром, копытами взрыта

Степная дорога, родная Таврида.

Куликовская битва

Рассечен сумрак тетивой звенящею,

Во вражий стан крылатый вызов послан,

Рассвет забрезжил над рекой молчащею —

Что было до? Что будет после?

Кроваво-желт степной тяжелый полудень,

Под горло смерть покос богатый косит —

Не сгинуть воронам в сей год от голоду,

Что было до? Что будет после?

Сломались пики, сабли затупилися…

И вражьи стрелки что лихие осы,

Но ждет засадный полк сигнал, чтоб вылететь.

Что было до? Что будет после?

Калка (В лето 6733)

Всех сосчитать, что заснули мертвецки,

Я не берусь.

Станы татарские, тьмы половецкие,

Храбрая Русь.

Тем смельчакам, что остались живыми,

Смерть на пиру.

Утром под страшный настил положили

Пленную Русь.

С этими кончили. Завтра продолжат

Злую игру.

Завтра всю Русь под копыта положат,

Гордую Русь.

Плач (В лето 6743)

Над степью недобрые тучи —

   недобрые люди…

Ой, что ж это будет?

Стрелою летучей по нашим дорогам

Просвищет тревога.

Недобрые люди —

недобрые тучи над степью,

Останется пепел.

Ой, нет тебе, Русь,

   ни победы, ни клича, ни князя.

В раздорах завязнешь.

Недобрые люди —

   над степью недобрые тучи.

За грех наказанье.

Я плачу. Я плачу слезою горючей

О Киеве стольном, о Суздале славном, о ярой

   Рязани.

Взятие Киева (В лето 6749)

За Диким полем множились костры их,

Тянуло к городу тяжелым, смрадным чадом,

Татары сабли у костров острили

И наполняли стрелами колчаны.

Потоп копыт и конских морд лавина.

На саблю — сто. По двадцать пик на пику.

И русский клич у церкви Десятинной

Звучит последним лебединым кликом.

Земля дрожит от страха и от зноя.

Сражаться больше некому и нечем.

Повис над окровавленной землею

Широкоскулый желтый вечер.

Отступница (В лето 6809)

Наши избы — дымные конуры,

И грустны чахоточные нивы.

Край наш сирый, пасмурный и хмурый,

Наши парни хилы и трусливы.

Некому сказать здесь нежно: «Милый…»

Над избою звоном звонят сосны,

Непокорной девичьею силой

Лишь они подруги мне и сестры.

Не боясь людской и божьей кары,

В степь уйду, где вольный ветер веет.

Уноси меня, степняк-татарин, —

Быть хочу наложницей твоею.

Иван Калита (В лето 6839)

Татарин любит льстивые слова,

Он саблею гордится да конями…

Он силою силен, а я силен рублями,

И будет властвовать моя Москва.

Тверская покатилась голова

Под черной тяжестью моих наветов.

Он поднял меч, и он казнен за это.

И будет властвовать моя Москва.

Из рук татарских принял я ярлык.

Да, на коленях полз в Орду за ним я,

Но над моей Москвой теперь взлетят орлы,

Как над могучей Византией.

Девичья песня

Ой ударь, кузнец, молотом, молотом —

Откуй, кузнец, щит булатный,

Чтоб мой милый, мой сокол, мой молодец

Вернулся обратно.

Ой ударь, кузнец, молотом, молотом —

Сталь огнем и водой изведай,

Чтоб мой милый, мой сокол, мой молодец

Вернулся с победой.

Ой ударь, кузнец, молотом, молотом —

Цепь достань из горнила,

Чтоб сердца наши с юности, смолоду

Навсегда скрепило.

Предгрозье (В лето 6888)

Русь нашу топчут конями кургузыми.

Нивы заброшены, села в огне…

— Что же вы терпите, храбрые русичи?

— Русичи копят гнев.

Зимы сплетаются косами русыми.

Вьюга тревогу по папертям мчит…

— Что ж вы затеяли, храбрые русичи?

— Русичи точат мечи.

Немощно сгорбились осени грустные.

Плещется слабость в потоках дождя.

— Что же вы медлите, храбрые русичи?

— Русичи ждут вождя.

Дмитрий Донской (В лето 6889)

Полками стояли над самой Москвой мы

Пред княжеским домом.

Князь вышел навстречу. Сказал нам:

     — О русские воины,

Татарин за Доном.

Полками стояли над сонной рекой мы,

Над тихой Непрядвой.

Князь вышел вперед и сказал нам:

     — О русские воины,

Поляжем за правду!

Мы в смертную сечу пошли, не жалея

Ни силы, ни жизни.

И сами легли и —

     что было еще тяжелее —

Врага положили.

Победа

Попы — звоните! Села — бейте в била!

Пляшите, скоморохи!

   Русь, упейся!

От ига проклятых земля освободилась.

Боян, прославь победу песней.

Коней полет и стягов клекот орлий,

Седой ковыль — предутренний туман,

И блеск мечей, подобный блеску молний,

Славь звонкой песнею, Боян.

О русский княже! Дмитрий, сокол гордый,

Чья слава возлелеяна в боях!

В донских степях добытую свободу

Славь звонкой песнею, Боян!

Татарская степь

В воздухе синем

      рассвет голубой полосой.

Ветер взметнулся

      да так и остался висеть.

Кони в полете.

      Копыта бесшумны, как сон.

Я прихожусь тебе сыном,

      татарская степь.

Годы, как грозы, —

      лиловым огнем налиты.

Молнии крешут о кремни

      отцовских костей.

Кони умчались,

дороги прямы и чисты.

Я прихожусь тебе сыном,

      татарская степь.

Сгинули кони…

      Укрыла роса ковыли.

Только закаты легли в травяную постель.

Пламя степное в моей неуемной крови, —

Я прихожусь тебе сыном,

      татарская степь.

1939