Голубые родники - [27]
Нет, не так просто. Нужно еще защитить человека от смертоносных излучений. Поэтому стены из бетона, и толщина их во много крат больше, чем самая неприступная крепость на земле. Умные приборы контролируют все процессы, сообщают о малейших неполадках. Чуть что — вспыхнет сигнальная лампочка, предупредит кого нужно об опасности.
Но если радиацию гасят слои воды, стали и бетона, если на станции не сжигают ни одного килограмма угля, зачем же взметнулась на сто двадцать метров бетонная труба? Оказывается, силой тяги труба очищает воздух в помещениях. Значит, он уйдет в атмосферу? Нет, на пути в трубу воздух пройдет через специальные «ловушки».
Три турбины первого блока станции имеют мощность двести десять тысяч киловатт.
На станции работает также второй блок. Его мощность — триста шестьдесят пять тысяч киловатт, а размеры — те же. Началось строительство третьего и четвертого блоков станции, тогда общая мощность станции достигнет полутора миллионов киловатт. На стройке есть плакат: «Пусть будет атом рабочим, а не солдатом!»
У проходной еще раз контроль. Чуткая стрелка даже не дрогнула. Все в порядке…
Захотелось узнать о станции больше. Листаю в редакции местной газеты «Энергостроитель» подшивку. Редактор Михаил Абузов приехал сюда, когда еще не было ни станции, ни поселка, строители забивали первые колышки. Приехал и остался. Вопреки предостережениям друзей: «Все-таки атомная…» Уже давно выяснилось, что тепловые электростанции, как ни странно, загрязняют атмосферу больше чем атомные, так как при сгорании топлива в атмосферу выделяется большое количество сернистых газов и золы.
И такая деталь. В сутки атомная станция сжигает несколько сот граммов урана, а выдает такое количество энергии, для которого на тепловой станции потребовался бы целый эшелон угля!
И днем, и ночью суетятся над поселком длиннорукие башенные краны. Стройка продолжается. Дворец культуры имени Ленинского комсомола с эмблемой мирного атома на фронтоне, кинотеатр «Уран», Дом быта, школа, больница, музыкальное училище, филиал Воронежского инженерно-строительного института, большой стадион… Через два дня должны были встретиться на футбольном поле команды Нововоронежского и Обнинска, они оспаривают кубок «Мирный атом». Есть еще в поселке клуб мототуристов, спортсмены его отправились в большой пробег по Заполярью. Накануне к ним пришла приятная телеграмма: Михаил Шолохов согласился стать почетным председателем их клуба…
Вот какой он, город мирного атома. Правда, пока еще не город, поселок. Но городом будет, и, может быть, назовут его Комсомольском-на-Дону, потому что атомная станция — дело рук молодежи, приехавшей сюда со всех концов страны.
Дивные горы
Что вниз по Дону,
По набережью,
Хороши стоят
Там слободушки!
Степь раздольная
Далеко вокруг,
Широко лежит,
Ковылой-травой
Расстилается!.
Алексей Кольцов
Была пятница, предвыходной день. Перед вечером атомщики на катерах собрались с семьями на прогулку вниз по Дону. Напросился с ними и я: во-первых, по пути, а во-вторых, скарб мой дорожный невелик. Ехали в Первое Сторожевое — на родину космонавта Быковского.
В Сторожевое приехали засветло. Село как село, таких много в Центральной России. Глинобитные дома под шифером, телевизионные антенны, потрепанный флаг над сельсоветом, сельмаг, где можно купить и отрез сукна, и велосипед, и банку джема — все за одним прилавком.
Опускается ночь на реку, вспыхивают огоньки на воде. Глухо рокочут судовые двигатели, плещет вода за кормой. Минуем Хворостань — маленький правый приток, не речка— ручеек. За ней встают высокие песчаные обрывы. Это Урыв. Береговые откосы здесь, говорят, до сих пор сплошь усеяны осколками мин и снарядов. Летом 1942 года по Дону проходил фронт, и на Урывско-Сторожевом плацдарме решался исход сражения за Воронеж. Целых полгода удерживали наши солдаты крохотный участок длиной в десять и шириной до четырех километров, не пропустив немцев на восток. А потом отсюда, с Малой земли началось наступление войск Воронежского фронта.
Высоко над обрывом — обелиск. Киргиз Чолпонбай Тулебердиев повторил здесь подвиг Александра Матросова, закрыв грудью амбразуру вражеского дзота, и обеспечил успех своего подразделения. Наши части подошли вовремя.
— Если бы не Чолпонбай, — рассказывают мои спутники, — погибли бы все урывские жители. Немцы уже заперли их в церкви и хотели подорвать…
А почему Урыв? Оказывается, названо так село неспроста. Был тут когда-то у Дона могучий приток Змайла. Теперь пересох, осталась одна балка. Поселились на Змайле лет триста назад вольные черкасы (как называли в здешних местах украинских казаков), сторожили Русь от пришлых кочевников, что «урывались» в Задонье. С тех пор и назвали село Урывом. Теперь здесь богатый колхоз, назван «Тихим Доном». Да тут в каждом районе есть свой «Тихий Дон» — такая уж традиция, дань уважения певцу родной земли Шолохову.
…За Урывом мы сели на мель, и довольно прочно. Почти час ныряли матросы с баграми, пока не помогли рулевому сняться с песчаного переката. Этой мели три дня назад еще не было на лоцманской карте. Жара, сушь… Уже на рассвете тронулись дальше.
