Голубые дороги - [40]

Другой конструктор, работавший в бюро, Александр Яковлевич Березняк, вспоминает.

«Болховитинов нам сказал: «Вот что, ребята, за месяц мы должны сделать проект. Берите мой кабинет, садитесь и работайте».

Потом Болховитинова, Исаева и меня пригласил Шахурин. Был написан проект постановления Государственного Комитета Обороны и подготовлен приказ. На выпуск машин (не на проект, не на изготовление чертежей, а на выпуск реального самолета) был дан месячный срок. Мы попросили три–четыре месяца. Шахурин выслушал нас и прибавил к месячному сроку десять дней…»

Месяц и десять дней… История авиации не знает второго случая, чтобы с такой сказочной быстротой создавались самолеты. Тем более новейшие. Скажем больше, самолет, о котором идет речь, был скачком в другую эпоху, переломным событием в истории науки и техники. Болховитинов с коллективом проектировщиков победил время, сделал, казалось, невозможное. И этим опять удивил всех.

В то время все эти работы держались в глубочайшем секрете. В толстых стальных сейфах хранились чертежи будущей машины, в просторных конструкторских бюро люди создавали принципиально новый советский самолет, которому суждено было начать современную эру авиации.

Теперь об этом уже можно рассказать — о работах тех далеких военных лет, об одном из этапов в многолетней истории советской науки и техники, о самоотверженном, героическом труде наших авиастроителей.

Председатель Государственной комиссии по испытаниям «БИ-1» генерал В. С. Пышнов вспоминал:

«Тогда на Урале Болховитинов подвел меня к своему детищу и вопросительно взглянул. Признаюсь, самолет меня поразил. Новизна его была не только в том, что отсутствовал винт, но и в необычности самой конструкции. Самолет походил на торпеду.

 — Верно, что строили всего один месяц? — спросил я.

 — Месяц и десять дней, — уточнил Болховитинов.

 — И успели?!

 — Время такое — надо было успеть… Может, еще пригодится на войне…

Каждый был загружен до предела. На меня, к примеру, кроме основной обязанности председателя комиссии, возложили еще расчет по взлету и траектории полета, генерал Федоров Петр Иванович руководил подготовкой к старту…»

Федоров погиб в конце войны в авиационной катастрофе. Талантливый организатор, светлая, одаренная личность, он пришел в академию зрелым человеком с орденами на груди и двумя ромбами на петлицах. Учился самозабвенно и за два года одолел академическую науку. Позднее возглавил специальный научно–исследовательский институт. На старте он всех понимал с полуслова, и все понимали его, несмотря на сдержанность и немногословность.

 — Подождите, скоро наводним все небо реактивными самолетами, — мечтательно говорил он.

«Федоров привез на Урал, — вспоминал Пышнов, — летчика–испытателя Бахчиванджи. Долго отбирал среди своих питомцев нужного ему человека и остановился на нем. Знакомя, шепнул: «Приглядитесь, по–моему, самый подходящий». Я знал многих известных летчиков того времени, начиная от отпетых сорвиголов двадцатых годов до летчиков–героев, экспериментаторов, таких, как В. Чкалов, М. Громов, А. Юмашев… Новичок ни на одного из них не походил. Кто‑то о Бахчиванджи сказал: «В этом человеке сошлись все эпохи авиации». Слов нет, образное определение. Но, на мой взгляд, неверное. Просто этот человек, влюбленный в небо, весь был настроен на новое, рожден новым временем. Волевой, спокойный, строгий к себе, он представлялся вполне подходящим для первого реактивного старта».

Очень ценны и интересны были наблюдения в этом полете капитана Бахчиванджи. Угол набора высоты необычно крутой. Обзор с самолета вперед прекрасный. Самолет как с работающим двигателем, так и после вы–ключения его вел себя устойчиво, повинуясь малейшему движению рулей. Расчет и посадка с неработающим двигателем для опытного летчика не представляли сложности.

Старт первого реактивного самолета показал, что может сделать пытливый ум и талант человека. Полеты «БИ-1» ознаменовали рождение советской реактивной авиации.

В 1947 году генерал Болховитинов после длительного перерыва (работа в Министерстве авиационной промышленности) возвращается в академию, на должность старшего преподавателя. Завершив работу, он защищает докторскую диссертацию по теме «Общие расчеты типовых реактивных самолетов и методы их испытаний».

В. Ф. Болховитинов выводит уравнение, ныне известное в науке как уравнение существования летательного аппарата.

Доктор технических наук Л. И. Малинин в те годы писал:

«Проблема создания метода комплексной оценки самолетов, а если говорить более строго, проблема формулирования закона гармонии (соотношения целого и его частей) летательного аппарата была впервые поставлена и блестяще решена В. Ф. Болховитиновым.

…Строгое обоснование идеи научного проектирования самолета как гармоничного целого, сделанное в работах В. Ф. Болховитинова, придало ей изящество математической теории, а многочисленные абсолютные практические подтверждения — незыблемость естественного закона.

…Решение этой проблемы возникло как итог большого этапа развития методов проектирования и постройки самолетов в советской авиационной науке. Не случайно она была решена именно Болховитиновым, который был одновременно и конструктором и военным ученым. Для решения проблемы синтеза оптимального боевого самолета нужен был именно такой человек».