Мальчик быстро и прямо взглянул Яру в глаза. Кивнул.
- М-да… - медленно сказал Яр. - Видишь ли, я убеждён в другом. Я уверен, что он висит в субпространстве, которое даже не совсем пространство и про которое учёные до сих пор спорят, что же это такое. И в которое трудно приехать на велосипеде хотя бы потому, что…
- Да, я знаю, - перебил мальчик и нетерпеливо мотнул головой. - Это по-вашему в этом… в субпространстве. А в самом деле, по-нашему, на поляне…
- По какому это «по-вашему»? - слегка уязвлённо спросил Яр.
- Это… Мы так придумали. Я и ребята. Когда стали в вас играть…
- Ничего себе заявочки! - Яр от изумления вспомнил мальчишечью терминологию давних лет. - Это, выходит, я придуманный? И весь экипаж, и крейсер?
Мальчик впервые смутился очень сильно. Оттопыренные уши стали алыми. Он опустил голову и левым башмаком начал неловко чесать правую щиколотку. Прошептал, не глядя:
- Ну… вы не обижайтесь, пожалуйста.
- Я не обижаюсь… - Яр дотянулся, взял его за локти (взял настоящего, живого, пахнущего травой, мальчишечьим потом, велосипедной смазкой и клейким тополиным соком), поставил перед собой. - Я не обижаюсь, малыш… но мне трудно в это поверить. В лесенку, в поляну…
- Тогда пойдёмте! - мальчик весело отпрыгнул назад.
- Куда?
- На поляну!
Яр понял, что сейчас мальчик уйдёт.
- Постой! Скажи хотя бы, как тебя зовут?
Мальчик мигнул.
- Игна…т…тик, - проговорил он с лёгким усилием. Видимо, не знал: сказать полное имя или уменьшительное.
Яр этого не ждал. Среди его приятелей-мальчишек были Саши, Валерки, Вовки, Юрки, Сережи. Потом пошла мода на Денисов, Егоров, Данилок… Игната он не помнил ни одного.
Но всё равно хорошо.
- Значит, Игнатик?
- Ага, - сказал мальчик с облегчением, будто сдал маленький экзамен. - Или иногда просто Тик… Вы пойдёте?
Яр улыбнулся:
- Я же на вахте.
- Ну и что? Корабль на автоматическом контроле, вахта сейчас не обязательная.
- Хорошо… - Яр встал. Если играть, так до конца. Но, кажется, конец был близок. Какой?
Игнатик шагнул к двери аварийного гермошлюза и ухватился за хромированный рычаг, утопленный в глубокой выемке. Вопросительно оглянулся на Яра.
- Чтобы открыть эту дверь, надо её разблокировать и набрать двойной код, - тихо сказал Яр.
- Да не-е… - отозвался Игнатик.
И потянул рычаг.
Дверь тяжело отошла.
Яр увидел полосы солнца.
Солнце било в щели и открытую дверь дощатой будки. Будка примыкала к тамбуру шлюза. Игнатик легко перешагнул стальной комингс. Протянул оттуда, из другого мира, тоненькую свою руку Яру. Яр… вздохнул, зажмурился и тоже шагнул.
У него под ступнями прогнулись шаткие половицы. Яр быстро посмотрел назад. Там была теперь фанерная стенка с грубо сколоченной и плотно закрывшейся дверью.
- Как же я вернусь? - проговорил Яр с внезапным и совершенно детским страхом.
- Да очень просто. Так и вернёшься… Ой, то есть вернётесь… Яр…
- Что? - машинально спросил он. Сердце стучало глухо и медленно. С трудом толкало кровь. Было жутко? Пожалуй, нет. Но.. .
- Что? - механически повторил он.
- А можно… мы будем с вами на «ты»? Мы так привыкли, когда играли…
Игнатик опять засмущался, зачесал башмаком щиколотку. Он был настоящий. Его смущение было настоящим. И его царапина на носу, спутавшиеся на лбу волосы, дырка на майке.
И заброшенная голубятня была настоящая. То, что это голубятня, Яр понял, увидев за окошком проволочную клетку. Здесь вкусно и знакомо пахло старыми досками.
Яр усилием воли вогнал сердце в нормальный ритм. В конце концов, он был скадермен с тремя звёздами на рукаве.
- Да, - сказал он Игнатику, - конечно. Давай на «ты», так лучше будет.
- Пошли? - Игнатик шагнул к двери голубятни. Яр за ним. В проёме двери он, согнувшись, замер.
Навстречу ударило лето.
Знакомое до сладкой тоски лето с высокой травой, тополиным пухом, солнцем и чистой голубизной над низкими крышами.
Голубятня стояла посреди поляны, усыпанной звёздами одуванчиков. Они покрывали поляну сплошной желтизной. Игнатик прыгнул в одуванчики и сказал Яру:
- Спускайся. Не бойся…
Яр медленно сошёл по приставной лесенке.
За поляной лежал широкий двор. Т о т с а м ы й двор? С двухэтажным деревянным домом, с высоким сараем, вдоль которого тянулась берёзовая поленница. За покосившимся забором - два тополя и кирпичное здание переплётных мастерских. Косой столб с проводами, на проводах повис разбитый ветром змей с мочальным хвостом.
Вокруг поляны, шелестя спицами по листьям высоких сорняков, ездил на велосипеде мальчишка.
- Во, Алька на моих колесах гоняет, - обрадовался Игнатик. - Алька !
Мальчишка подкатил, затормозил со звонким скрежетом. Распахнул ресницы, глянул изумлённо. И вдруг просиял - иного слова не найдёшь - навстречу Игнатику и Яру.
- Вот, - скромно сказал Игнатик. - Это Яр. Я привёл. А вы не верили.
Алька положил велосипед. Сияя, обошёл вокруг Яра, как вокруг новогодней ёлки. Потом встал перед ним, глянул серо-зелёными весёлыми глазами и приоткрыл пухлый рот с трещинкой на верхней губе.
Он был круглолицый, русый, в полинялом и обвисшем тренировочном костюме. Чуть пониже Игнатика и на год или полгода помладше.
- Здрасте… здравствуй, - сказал он и протянул прямую ладошку с плотно сдвинутыми пальцами.
