Голубой вальс - [88]

Белл вернулась в комнату и посмотрела на свою постель. Должно быть, ее обмануло воображение, ей просто почудилось, что колокола звонили в восемнадцать минут четвертого. Тем не менее ей не хотелось ложиться, она чувствовала желание жить – необоримое желание жить. Отец украл у нее семнадцать лет жизни, но больше она не позволит ему украсть ни одного года. Пусть она и потеряла Стивена, жизнь все равно продолжается. Ей всегда будет недоставать его, но она сохранит к нему чувство благодарности. Ведь это он открыл ей глаза на подлинную жизнь. Ей пришлось тяжело, очень тяжело, но она все-таки выжила.

Она думала, что искра надежды в ней навсегда погасла, но вот она ярко разгорелась. Возможно, колокольный звон ей только послышался, но она безошибочно распознала чувство, народившееся в ее груди. Это была надежда. А пока есть надежда, ничто в жизни не потеряно.

Белл подошла к умывальнику и сполоснула лицо. То и дело отдыхая, причесалась и еще раз тщательно умылась. Затем открыла большой гардероб и, раздвинув платья, вытащила свое любимое голубое бархатное.

И тут вдруг зазвучала музыка.

Музыка!..

Ее руки замерли, сердце так и застучало.

Из-за стены доносился ее любимый вальс. Единственный, который она позволяла себе танцевать.

А может быть, она и в самом деле слышала колокольный звон?

Музыка продолжала играть все громче и громче. Нет, это не галлюцинации.

Теперь все будет по-другому.

Ее отец – навсегда ушедшее прошлое. Ее будущее – Стивен.

Неуверенными шагами, все еще не веря самой себе, она спустилась по лестнице, вышла и поднялась в танцевальный зал Стивена.

Музыка наполняла зал. За окнами, прорвавшись сквозь тучи, сияло солнце. В зале стояли Уэнделл и повариха Мэй под руку с Гастингсом. В такт мелодии плавно покачивалась Роуз. Тут же находился помятый Адам, на его губах играла слабая улыбка.

С ними, конечно, был Стивен. Он был так красив, что у нее захватило дыхание. Высокий, гордый – настоящий идеал мужчины! С одним-единственным изъяном – шрамом в виде полумесяца под глазом.

– Ты пришла, Белл! – внимательно глядя на нее, выдохнул он.

Она вспомнила, что когда-то давным-давно произнесла те же самые слова, и на ее губах затрепетала улыбка:

– В твоем голосе звучит удивление?

Его лицо просветлело, и она поняла, что он тоже вспомнил, как и когда были сказаны эти слова.

– Я всегда бываю удивлен, когда ты выполняешь мои просьбы, – ответил он, повторяя когда-то сказанную ею фразу.

Волны музыки вздымались все выше и выше. Шагнув вперед, Стивен протянул руку:

– Надеюсь, ты не откажешься станцевать со мной тур вальса?

Его рокочущий голос раскатился по всему залу. Во тьме ее души вспыхнул свет, такой же яркий, как свет люстры. Белл знала, что это самый незабываемый момент в ее жизни, хотя и придавала ему меньшее значение, чем можно было ожидать.

– Я с удовольствием потанцую с тобой, – ответила она и, приняв его руку, величественной походкой королевы прошествовала в середину сверкающего зала, чтобы станцевать вальс, о котором так долго мечтала.

Эпилог

Десять лет спустя

– Папа! Папа! Мама опять что-то готовит.

В кабинет Стивена вбежал и тут же остановился девятилетний мальчик. Оторвавшись от разложенных на столе бумаг, Стивен откинулся на спинку кожаного кресла. Он и улыбался, и морщился:

– Ты в этом уверен, Тревор?

– Да, папа, – ответил мальчик, которого сопровождала большая дворняга. – Она вот-вот закончит.

Через несколько минут в комнату вплыла Белл. Ее непослушные кудри были сколоты сзади, на белом лице играл румянец. В изящных руках она держала большое блюдо с булочками.

– Вы только взгляните, что я испекла, – пропела она, и ее голубые глаза возбужденно заискрились.

Стивен с сыном посмотрели на блюдо.

– Булочки! – в голос воскликнули отец и сын, и на их удивительно похожие лица легла печать обреченности.

Даже пес, принюхавшись, завалился спиной на обюссонский ковер и задрал лапы. Белл, однако, ничего не заметила.

– Вот, принесла для своих любимых мужчин. – Тут она повернулась к дворняге, любимцу своего сына: – Я и о тебе подумала, Годфри. Выпекла несколько булочек в форме костей.

Годфри, фыркнув, выполз из кабинета. Стивен и его сын также мечтали спастись бегством.

– Куда это вы? – спросила Белл, улыбаясь краешками глаз. – Как только я вынимаю булочки из печи, оказывается, что у Роуз свидание в деловой части города, Уэнделл вспоминает, что должен приготовить к вечеру твой костюм, а Мэй и Гастингс исчезают без единого слова.

– Я съем твои булочки, мама.

Обернувшись к двери, Белл увидела свою дочурку с густыми кудрявыми каштановыми волосами и невероятно голубыми глазами.

– Я знала, что ты не откажешься от них, моя сладость. Но сперва покажи папе и брату, что ты испекла сама.

– Смотри, папа. – Шестилетняя Элис Сент-Джеймс протянула тарелку с булочками.

– Что это, радость моя? – спросил он, разводя руки, чтобы принять ее в свои объятия.

– Это булочки. Такие же, как у мамы. Тревор и Стивен обменялись мрачными взглядами.

– Точь-в-точь такие же? – спросил Тревор. Белл, рассмеявшись, обняла дочку:

– Нет. У Элис булочки вполне съедобные. Стивен, Тревор и даже Элис широко открыли глаза.