Голубоглазый юноша - [39]

– Как только появятся новости, я тебе позвоню, – сказал он. – Береги себя, будь умницей.

– Буду, обещаю. – Ободренная Джинни повесила трубку. Она позвонила тому, кому следовало.

Вечером Джинни ничего не сказала Блу о разговоре с Кевином: сначала надо было дождаться конкретных сведений. Ей требовались фамилия отца Тедди, место его нынешней службы; все это Джинни решила получить в приходе, взявшись за дело с умом. Ей хотелось самой увидеться с растлителем малолетних.

С этими мыслями она легла спать, но тут зазвонил телефон. Это была Бекки. Ей не было свойственно трезвонить на ночь глядя, то есть примерно во время ужина у них в Калифорнии: она бывала слишком занята мужем и детьми, готовя им еду.

– Что-то случилось?

– Сегодня папа упал и сломал руку, – безнадежным тоном сообщила Бекки. – Опять заблудился! Боюсь, лекарство перестало действовать. Мы повезли его в больницу, и он не узнавал даже меня. И до сих пор не узнает. Утром, при свете дня, ему, может, и полегчает. Джинни, ты должна приехать! Папа долго не протянет, ему все хуже. Если ты не приедешь сейчас, то, боюсь, к твоему следующему возвращению в Нью-Йорк его уже не будет в живых. Или он потеряет рассудок. Даже если он тебя не узнает, иногда у него все-таки бывают просветления. – Было ясно, что сестра на пределе сил, и Джинни стало ее нестерпимо жаль.

– Прости, Бекки. Я постараюсь. Возможно, я смогу вырваться в эти выходные.

Она быстро соображала. Мешать учебе Блу не хотелось. Надо было сделать все, чтобы в июне он получил аттестат восьмилетки. Джинни еще не говорила Бекки, что Блу снова живет у нее. Поселять его в «Хьюстон-стрит» на два дня было глупо, тем более что скоро Джинни предстоял длительный отъезд.

– Если я прилечу, то не одна, – предупредила она.

Для сестры это стало полной неожиданностью.

– Ты с кем-то встречаешься? – Джинни еще ни словом не обмолвилась Бекки о переменах в своей жизни.

– Это не то, что ты подумала. Я опять взяла к себе Блу. Сейчас я пытаюсь записать его в одну хорошую среднюю школу. На следующей неделе у него там собеседование и прослушивание, а на уик-энд мы сможем вырваться.

– Господи, только не это! Опять ты за свое! Что у тебя с головой? Последнее, что тебе нужно, – бездомный подросток в квартире и в жизни.

– Он большой молодец.

– Ты не надумала его усыновить? – Бекки была не в состоянии понять младшую сестру. С ее точки зрения, у той помутился рассудок.

– Нет, я просто его наставница. Пока я здесь, он живет у меня.

Это было совершенно чуждо Бекки, она не находила в услышанном ни капли здравого смысла. Все, что делала Джинни, казалось Бекки сплошным безумием. Но усталость не позволяла ей об этом думать. На ней был больной отец. Хорошо хоть, что Джинни согласилась прилететь в Лос-Анджелес. Давно пора! Бекки испытала облегчение, что наконец-то сумела ее уговорить.

– Не хочу создавать тебе трудности, – почтительно проговорила Джинни, – тем более что нас двое. Мы остановимся в гостинице.

– У нас осталась гостевая комната, а мальчик может спать в комнате Чарли, если умеет себя вести. – Можно было подумать, что Бекки везут дикаря. Но Джинни пропустила эту оговорку мимо ушей.

– Он очень вежливый. Думаю, он тебе понравится. – Следовало сказать «надеюсь»; к тому же они приедут совсем ненадолго. Джинни подумывала о вылете в пятницу днем, после уроков, и о возвращении ночным рейсом с воскресенья на понедельник, чтобы Блу успел с утра в школу. Путешествие планировалось коротким. – Я сообщу тебе мейлом о рейсе, – пообещала она Бекки. Еще две минуты – и разговор завершился.

Джинни долго думала о том, как огорчительно будет увидеть отца в таком состоянии. Бекки и ее семью она увидит впервые за три с половиной года. Джинни заранее нервничала и молилась, чтобы все прошло гладко.

Утром она сообщила о поездке Блу, и он, конечно, загорелся: все-таки Калифорния! Джинни объяснила причину поездки – болезнь старого отца, но Блу сказал, что с радостью познакомится с ее сестрой и племянниками. Он был полностью за, очень обнадежив Джинни. После его ухода в школу ей пришло в голову позвонить его тетке. К счастью, та оказалась дома и сразу ответила на звонок. Джинни сказала ей о предстоящей им с Блу поездке в Лос-Анджелес.

– Не возражаете подписать для меня письмо? Он несовершеннолетний, я не имею статуса опекунши. Если авиакомпания потребует у меня какие-то бумаги, я не хочу, чтобы меня приняли за похитительницу ребенка.

– Запросто, – охотно ответила Шарлин. Они договорились встретиться вечером в больнице «Маунт Синай», как в прошлый раз, когда речь шла о бумаге для школы. Джинни составила письмо, и Шарлин моментально подмахнула его в кафетерии.

Сделав это, она уставилась на Джинни. Шарлин никак не могла взять в толк, зачем Джинни так старается ради Блу; так или иначе, она сильно облегчала жизнь Шарлин. Она подозревала, что Джинни очень одиноко, раз она с такой готовностью приняла Блу в свой дом, в свою жизнь.

– Как он поживает? – спросила Шарлин, выходя вместе с Джинни на улицу.

– Лучше всех, – с уверенной улыбкой ответила Джинни. – В июне он закончит восьмой класс.

– Если не сбежит, – сказала Шарлин, исходя из своего опыта. Она не верила в усидчивость племянника.