Голубоглазая ведьма - [40]

Глаза Идиллы светились радостным волнением, печаль сменилась во взгляде чистым неподдельным восторгом.

– Вы выглядите восхитительно! – с детской непосредственностью воскликнула она, не в силах оторвать взор от маркиза. – Вы, наверное, отправляетесь в этом костюме на обеды во дворец?

– Иногда я еще что-нибудь добавляю к своему костюму. Тогда я становлюсь красивее, чем вещица, которую вы сейчас наденете, – несколько неловко попытался пошутить маркиз, не привычный к таким безыскусным комплиментам.

Маркиз вложил в руку Идиллы принесенный футляр.

– А что там? – спросила Идилла, вскинув на маркиза свои прекрасные глаза.

– То, о чем вы меня просили: крест, – ответил маркиз.

Идилла открыла крышечку, и с ее уст слетел возглас восторга.

Этот крест маркиз нашел среди бабушкиных украшений, остававшихся в замке после ее кончины. Он был украшен крупными бриллиантами и надет на цепочку, в которую были вставлены жемчужинки.

Изделие было изумительной итальянской работы, и Идилла, разглядывая его, казалось, лишилась дара речи. Впрочем, маркиз и рассчитывал на подобный эффект.

Однако, справившись с изумлением, девушка решительно сказала:

– Я не мору это принять! Это слишком дорогой подарок.

– Идилла, это единственный крест, который мне удалось пока найти, – возразил маркиз. – Его носила моя бабушка. Я уверен, ее бы радовало, что после нее крестик перейдет к вам.

Поколебавшись, Идилла спросила:

– А можно я его все-таки возьму поносить? А потом, когда буду уезжать, я вам его обязательно верну.

– Давайте лучше договоримся, что вы будете его носить, пока это необходимо, – предложил маркиз. – Позвольте, я помогу вам его надеть.

Вынув крест из обтянутого бархатом футляра, маркиз расстегнул замочек и наклонился, надевая на Идиллу вещь, вполне достойную ее красоты.

Идилла с удовольствием рассматривала крест.

– Как красиво! – радовалась она. – Я никогда не видела такого великолепного украшения. Я не могу выразить словами свою благодарность. Теперь мне не страшна никакая опасность!

Неожиданно для маркиза Идилла потянулась к нему и поцеловала его в щеку.

Почувствовав теплое прикосновение ее нежных губ, он не шевельнулся. У него возникло странное чувство, которое он не мог облечь в слова.

Отворилась дверь, и в комнату вошли два лакея с подносами. Маркиз занял свое место у стола, придвинутого к креслу Идиллы. Перед ним стояло массивное старинное серебряное ведерко со льдом, в котором охлаждалась бутылка вина.

Комнату освещали свечи в золотом канделябре. Посередине стола сверкала низкая ваза венецианского стекла с мелкими белыми орхидеями.

– Я люблю орхидеи, – заметила Идилла, – жалко только, что они совсем не пахнут.

– Я заметил, когда надевал крест, что ваши волосы благоухают ландышем, – сказал маркиз.

– Это мой любимый цветок, – ответила Идилла. – Няня сделала мне вытяжку из ландышей. – С робкой улыбкой девушка добавила: – Мне приятно, что вам понравился аромат, только рвать ради этого столько цветов... жестоко.

– Я думаю, они с радостью погибли за вас! – спокойно возразил маркиз, вызвав этой фразой румянец смущения на щеках своей очаровательной гостьи.

Обед был восхитительный. Миссис Хедли превзошла самое себя.

Идилла лишь едва прикасалась к подаваемым блюдам и выпила всего несколько глоточков вина. Она держалась сдержанно, но маркиз был уверен, что ей все нравится.

– Хотя я потеряла память, я почти уверена: мне никогда не приходилось обедать в такой чудесной обстановке с таким... с таким важным джентльменом, – сказала Идилла.

– Вы в этом уверены? – с улыбкой спросил маркиз.

– Да, совершенно убеждена! Я никогда не встречала такого великодушного, такого умного, такого красивого джентльмена! – с жаром воскликнула Идилла и вдруг замолкла, очевидно, подумав, что выражается слишком откровенно.

Маркиз пристально смотрел на Идиллу. Девушка, заметив его взгляд, не могла отвести своего. Неожиданно между ними возникла неловкость. Словно им вдруг стало трудно подыскать слова для поддержания простого разговора, хотя они только что совершенно свободно болтали обо всем и без стеснения смеялись.

А может быть, слова просто стали им не нужны.

Лакеи убрали последнюю перемену блюд и унесли стол.

Ньюмен принес стул с высокой спинкой и поместил его подле кресла Идиллы. Пододвинув маленький инкрустированный столик, он поставил на него хрустальный графин с бренди и вышел из комнаты.

Оставшись наедине с маркизом, Идилла опустила глаза и принялась вертеть в пальчиках крест, к которому невольно то и дело прикасалась весь вечер, будто желая убедиться, что он не пропал.

Маркиз, молча любовавшийся Идиллой, наконец произнес:

– Вы очень красивы, Идилла.

Она удивленно подняла глаза.

– Я красивая? Мне никто этого раньше не говорил.

– Но откуда у вас может быть такая уверенность? –спросил маркиз.

– Если бы я это слышала, я бы не забыла, – бесхитростно пояснила девушка.

– Разве это так важно? – улыбнулся маркиз.

– Очень важно. Я хочу, чтобы вы считали меня... красивой, – сказала Идилла.

– Но почему? – настаивал маркиз.

Этот вопрос смутил Идиллу, но она честно постаралась все объяснить.