Голубая змея - [5]

ВАСИЛИИ. Зачем мистику приплетаешь? Наслушалась старых брехушек.

ОЛЬГА. Ну а без мистики, если серьезно?

ВАСИЛИИ. Ну, серьезно. Ну?

ОЛЬГА. Ты не замечал за ним ничего такого… подозрительного?

ВАСИЛИИИ. Чего?

ОЛЬГА. Чего-чего! Прямо из себя меня выводит! Будто не знаешь, про что я!

ВАСИЛИИИ. Откуда мне твои фантазии знать?

ОЛЬГА. Фантазии?! Вся деревня ходуном ходит — фантазии!

ВАСИЛИИ. Чего это она ходит?

ОЛЬГА. Да ты притворяешься или совсем из ума выжил, оглох, что делается, не слышишь?!

ВАСИЛИИ. Не слушаю сказки ваши — вот и не слышу.

ОЛЬГА. Это не сказки! Это уголовное дело, к твоему сведению!

ВАСИЛИИ. Какое дело?

ОЛЬГА. По нему хоть мир перевернись за окном — и то не заметит! Зинаиду обокрали, неужели не слышал?

ВАСИЛИИ. Не слышал.

ОЛЬГА. Будто на луне живешь. Уже два дня как. Три колечка унесли золотых и трубу! И деньги, говорит, немного. Они со своим сыном, значит, в город, вернулись — окно настежь — вещей как не бывало! Она милицию, то-се, да кто ж сознается? Те сказали, пиши заявление, начальство пришлем из города, обыск устроим. Не знаю, написала она или нет, написала, наверное. Да теперь уж, небось, давно перепродали. Такой переполох стоял, а он и ухом не ведет.

ВАСИЛИИ. А мне что? Плевать мне на Зинаиду.

ОЛЬГА. А на сына тебе тоже плевать?!

ВАСИЛИИ. Сын-то при чем?

ОЛЬГА. Трубу, говорю, унесли! Трубу, в которую дуют! На стенке висела! Сняли и унесли! Ничего больше не взяли — три колечка, пустяки денег и трубу!

ВАСИЛИИ. Ну все! Значит, дело труба! Значит, наш! Сомнений быть не может!

ОЛЬГА. Поскалься мне еще! Сыч! Кому эта труба старая в деревне нужна? Один только наш дурачок дудит, другие-то делом заняты! Вот тебе и весь сказ! У нее-то, у Зины, труба от мужа осталась, который в городе в кафе играл, а больше никто к ней отношения не имеет.

ВАСИЛИИ. А наш, конечно, на нее и позарился! Мало ему, видишь ли, флейты, захотел чего погромче!

ОЛЬГА. А кто знает, что у него на уме! У немого-то! Может, у него одно утешение — на трубе дудеть!

ВАСИЛИИ. И он такой болван, что средь бела дня выкрал ее и, играя военный марш, пошел по деревне! Зная, что кроме него, никто музыкой не увлекается, специально взял эту чертову трубу! Чтобы все догадались!

ОЛЬГА. Да почему пошел по деревне? Спрятал в мешок, поехал в город — обменял! Вы ж, мужики, все без царя в голове, ни бум-бум не соображаете!

ВАСИЛИИ. Где уж нам!

ОЛЬГА. У вас у каждого свой прибабах: у кого напиться, у кого — в карты, кто по церквам дьявольским шляется, а у него дудка! Да еще девка эта, Светка! Про Светку-то забыл? Вот тебе и колечки! Пойдет продаст или обменяет — и ей подарок. А та рада — все глазами и зыркает, как бы побольше ухватить! С виду — умница-скромница, ее все такой и считают! Не люблю ее. Ясно же, немой, взять с него нечего, так отправь его куда подальше! Пошли его к черту! Нет ведь, наоборот! Из жалости, дескать, не отталкиваю, а сама с сыном Зинаиды гуляет, с Иваном. Все же знают. Так ей нужно и там и здесь урвать. И тот ей шмотку подарит, и наш конфет раздобудет, а чего мозги пудрить? Чего за нос водить, когда понятно, что ничего из этого не будет, и она с тем останется! Вот наш и ревнует к Зинкиному, вот и захотел ему сюрприз устроить! Да! Я тебе прямо говорю, я так думаю, что это он! Потому что все сходится! И побили его за это, сын Зинкин и побил! И главное, не я одна, а все это понимают, что он. Больше некому. Так, в глаза не говорят, приедет, говорят, начальство, выяснит. Так они и выяснят! И посадят его! Посадят, и все!

ВАСИЛИИ. Если посадят, значит, заслужил, поделом! Только глупости это. Не такой он человек.

ОЛЬГА. Такой- не такой! Больно ты знаешь, какой! И люди тоже — больно знают, какой! Отведут следователя в сторонку, да пальцем и укажут, а тот вывод быстро сделает, что ему время тратить, разбираться! Охотники найдутся на него указать, не сомневайся. Сам он как будто из другого мира, да к тому же папаша у него с нечистой силой в церкви сдружился — тебя еще с ним засадят, а церковь подожгут.

ВАСИЛИИ. Хватит страсти сочинять. Тебя послушать, так кругом одни убийцы да сумасшедшие. И колдуны!

ОЛЬГА. А я не знаю, чего тебя на старости лет в сторону потянуло. Может, переманил кто? Столько лет жил не тужил — и на тебе! И не признается ни в чем, молчит. Женщина, что ли, у тебя тут какая? Приходит к тебе, наведывается.

ВАСИЛИИ. Это мое дело.

ОЛЬГА. Да ты не темни, говори, с Людкой, что ль, завертел?

ВАСИЛИИ. Тебе-то что?

ОЛЬГА. А мне тоже обидно столько лет не рыпался, а теперь будто на смех поднял! Мне что — за меня уже Вадим сватался. Мне-то ничего, только раз ты такой, не вздумай ко мне больше соваться, мне от тебя всякой заразы не нужно!

ВАСИЛИИ. Не беспокойся, не сунусь.

ОЛЬГА. Посмотрим вот, поглядим! А то сначала он со шлюхами шляется, а потом ко мне бежит — не выйдет!

ВАСИЛИИ. Не знаю я никаких шлюх!

ОЛЬГА. Будто?! А Людка твоя кто?! Порядочная?!

ВАСИЛИИ. Никакая не Людка! И отвяжись от меня.

ОЛЬГА. Ну и Симка нее лучше! Что Симка лучше, что ли? А Тамарка — уж я вообще молчу!

ВАСИЛИИ. Молчишь, как же! От твоего молчания и в церкви не скроешься.

ОЛЬГА. А ты прячешься, храбрец! Ну, храбрец! От Тамарки не прячешься, а от меня погреб!