Голубая роза - [11]

Половина «подходящих» девиц получила дорогое образование, и их не устроит одна машина на семью из двух человек. И его недорогая машина – даже в качестве второй. У них масса претензий, они привыкли два раза в неделю обязательно ходить в парикмахерскую, делать маникюр, педикюр, прическу и встречаться с подружками в престижных кафе.

Другая половина «подходящих» девиц была простовата, склонна к полноте, прекрасно готовила, этих не интересует ничего, кроме кухни и детей, и муж, приходящий и уходящий на работу, когда ужин давно остыл, а дети уже или еще спят, их не устроит.

Если бы кто-нибудь сказал Кемалю, что в глубине души он неисправимый романтик, почерпнувший все свои представления о любви и браке из фильмов времен юности, он бы искренне не поверил такому диагнозу. Разве его рассуждения о женитьбе не практичны? Где найти такую женщину, которая мирилась бы с его сумасшедшей работой в сочетании с небольшой зарплатой? То, что большинство его ровесников-коллег были давно женаты, ничего не меняло для Кемаля. Ни одна из знакомых семей не казалась ему по-настоящему счастливой. Не такой семейной жизни он хотел для себя.

А неудачной женитьбы или тем более развода он не перенесет – это он инстинктивно чувствовал. Поэтому любую адресованную ему кокетливую улыбку, любое хорошенькое личико, любой призывный взгляд или соблазнительный стук каблучков он воспринимал как скрытую опасность и агрессию.

Но эти каблучки стучали не так.

Не для него, а так – для себя. И улыбалась эта женщина не ему – махала кому-то рукой, наверное, увидев знакомого на балконе или в окне.

Пока она шла по розовой дорожке, Кемаль успел хорошо ее рассмотреть через застекленную дверь подъезда. Сначала она показалась ему молодой девушкой – не старше двадцати; потом она вдруг нахмурилась и превратилась в его ровесницу. Интересная женщина, отметил Кемаль. Даже не скажешь, красивая или нет. Что-то в ней есть такое…

Она прошла уже больше половины дорожки, а Кемаль все стоял внутри и смотрел, как ее туфельки перешагивают с плитки на плитку. И ноги красивые, жаль, что юбка не короткая, а точно до колена… думай о деле, а не о ногах, совсем с ума сошел?!

Женщина снова заулыбалась, а Кемаль с удовольствием подумал о том, что сейчас заговорит с ней и услышит ее голос. Интересно, почему она то хмурится, то улыбается?

Уже выйдя из подъезда и поняв, что женщина тоже его заметила, Кемаль зачем-то опять помедлил, но понял, что это нелепо: ему ведь надо с ней поговорить по долгу службы.

Как и со всеми в этом доме. И во всех соседних домах.

Это не вестерн – обойти все квартиры почти целого квартала, опросить по возможности всех их взрослых и не сумасшедших обитателей, а в результате получить одну строчку в компьютерном отчете: «Жильцы таких-то и таких-то домов утверждают, что эту девушку никогда раньше не видели».

Рутина. Кемаль знал, что кое-кто из его коллег сделал бы выборочный опрос за два – максимум три часа, а отчет написал бы об опросе всех жителей Турции поголовно. Но начальство это тоже знало, а Кемаль отличался добросовестностью.

Поэтому подобная неприятная, скучная, просто утомительная рутина чаще всех доставалась ему.

За много лет работы в розыске Кемаль научился почти сразу определять, чего стоят те или иные свидетельские показания. Вот и сегодня он уже поговорил с несколькими «свидетелями», которым так сильно хочется помочь полиции, что они искренне верят: эту самую девушку они собственными глазами видели. И вспоминают где, когда и с кем. И почти всем этим показаниям грош цена.

Кемаль умело и не обижая людей задавал конкретные вопросы, выясняя для себя, есть ли хоть какая-то доля правды в этом потоке информации. Ах, как хорошо, что вы видели эту девушку! А не припомните, как она была одета? В эту блузку, что и на фотографии? Вы уверены? Все ясно: чепуха; кто же ранней весной ходит по городу в яркой пляжной майке, в которой девушка была на фотографии. Да она бы просто замерзла! Значит, эту старушку не слушаем. Скучно ей, вот и все. Потом неделю будет всем кумушкам пересказывать, как полиции помогала.

Правда, когда, почти не глядя на представляемый снимок, с ходу говорят, что никогда этой девицы в глаза не видели, это тоже сомнительно. Наверное, некогда человеку или неохота связываться с полицией и давать показания. Как той даме с третьего этажа: дверь прямо перед носом захлопнула. Но у нее, говорят, трое детей, ее можно понять.

Может быть, и этой женщине некогда: идет она довольно быстро. И Кемаль, вынимая на ходу удостоверение и фотографию девушки, шагнул ей навстречу. Почему-то обдумывая первую фразу, с которой обращался, наверное, за время своей работы не к одной сотне, а то и к тысяче людей.

– Простите, пожалуйста, – зачем-то добавил он к своей привычной формуле и, вместо того чтобы сразу сообщить о своей принадлежности к полиции, спросил:

– Вы живете в этом доме? Я из районного управления полиции.

– Правда? Ну надо же! Я так и знала! – Айше сама не понимала смысла произносимых слов. Но разве это не чудо: она только что в автобусе придумала себе полицейского для романа, такого, который бы ей самой был симпатичен, и вот, пожалуйста – через десять минут он перед ней! Может, и не совсем такой, она вообще еще не успела придумать ему внешность – но ведь почему-то раньше ни один полицейский никогда не подходил к ней на улице.