Голубая ниточка на карте - [27]

Елена Ивановна так и не сказала ни слова. Она только молча протянула к нему ладони, не заметив, как упала на асфальт с руки её вязаная тёмно-синяя кофта.

Они стояли, крепко обнявшись и уткнув лица он в её плечо, а она ему в грудь. И вокруг всё это время было тихо-тихо.

Глава 16. К Мамаеву кургану

Автобус шёл к Мамаеву кургану. На самых удобных, самых видных, самых лучших местах сидели Елена Ивановна и Юрий Юрьевич. Они всё время держались за руки. Казалось, боятся разжать ладони. А вдруг всё это неправда? Вдруг всё это окажется сном? А когда чувствуешь ладонь друга, веришь, что это наяву.

Юрий Юрьевич, не разжимая ладони, несколько раз подносил руку Елены Ивановны к губам и целовал её. Поцелует, опустит, потом опять поднимет, чтобы поцеловать. Вот сейчас сидит и рассматривает её. Рука незнакомая, старая, с сухой кожей, сквозь которую просвечивают лиловые вены. На коже коричневые пятнышки, похожие на огромные веснушки (такие часто появляются у стариков). Некрасивая в общем рука, но такая дорогая. Вот снова поцеловал.

Туристы все до одного улыбаются, видя это. Им же страшно повезло. Увидеть такое редко кому теперь удаётся. Раньше можно было, но теперь… когда прошло столько лет после войны. Это ж надо, каждый из фронтовых друзей думал, что друга нет на свете. А они оба живы.

— Ты покажи мне свою внучку. Где она? — Юрий Юрьевич внимательно посмотрел на Фанеру, потом стал всматриваться в других туристок.

— Да её нет здесь, она… осталась на теплоходе.

— Почему? Заболела?

— Да-а… нет… в общем… у неё свои дела.

Юрий Юрьевич пожал плечами, не понимая, какие могут быть дела важнее Мамаева кургана.

— А ты всю жизнь в Волгограде?

— Да.

Шур смотрел на них и думал: как странно всё в жизни. Как перепутано. То горько, то счастливо. То понятно, то непонятно. Если бы кто-то из них не поверил, что война унесла друга, искал бы, наверно, нашёл, и они поженились бы. И тогда не было бы на свете Лилии Нильской, а была бы совсем другая девчонка, а может, вовсе мальчишка, а может, никого бы не было. У него тоскливо заныло под ложечкой.

Девушка-гид рассказывала о Мамаевом кургане. Щуру опять стало грустно. Оказывается, название «Мамаев» идёт от хана Мамая. А Шуру, правда, очень смутно, но представлялось, что в этом названии присутствует «мама». Хотя он никогда не задумывался над этим.

Первое, что увидели туристы, прибыв к Мамаеву кургану, это была свадьба. Из чёрной, лакированной «Волги» с двумя золотыми кольцами на крыше вышли жених и невеста. Молодые, тоненькие, красивые. И — счастливые! Жених в строгом чёрном костюме. А невеста! У Фанеры от восторга и удивления даже открылся рот, когда она увидела бело-снежный кружевной наряд девушки. «Эх, дура Лилька, не поехала. Она бы сразу фасон запомнила, а я не могу», — мелькнуло в голове, но тут же отскочило, как мячик от стенки.

Цветы… Здесь опять цветы, как на пристани. Сколько же их здесь продавали! Сколько же их здесь покупали! Ведь букеты в руках туристов заметно поредели, пока они прибыли сюда.

Гид сказала, что Мамаев курган — это главная высота России. В войну это была «высота 102».

И вот начинается — памятник-ансамбль, посвящённый Сталинградской битве. Открыт он был в 1967 году, пятнадцатого октября.

— Вот, — сказала гид, — это монументальный рельеф «Память поколений».

Изображена группа людей. Тут и старые, и молодые.

— Ого-го, какие огромные, — удивился Ромка. — Во сколько раз больше живых!

Ребята стали рассматривать этот рельеф.

— Ой, а где наша группа?

А она уже ушла вперёд. Рядом с ними чужие люди.

— Айда, не потеряться бы! Столько народу.

Догнали своих. Стоят, слушают девушку-гида. Оказывается, это Аллея тополей, которая начинает путь к вершине кургана.

Шур оглянулся вокруг. И правда, аллея. По обеим сторонам высокие, стройные, пирамидальные. В Чебоксарах таких не видел. И почему-то вдруг… замерло сердце, будто приготовилось к чему-то. К чему? К тому главному, к чему они идут?

Девушка-гид говорит:

— Посмотрите, может, это не тополя стоят, а солдаты Сталинграда? Стоят навек. Стоят насмерть. Смотрите, как они крепко прижались плечом к плечу. Не пройти врагу через их сомкнутый строй.

И правда, так плотно стоят, даже листья перепутались. Чей листок? Этого тополя или соседа?

Так вот почему замерло сердце: Шур представил, что это солдаты в зелёных одеждах.

А группа опять ушла вперёд. Догонять надо. Снова кругом чужие. Сколько людей. А вон пожилая женщина плачет. Ещё только тополя, а она уже плачет.

— Дружок, ты где пропадаешь? — беспокоится Никита Никитич. — Не отставай от группы, здесь потеряться легко.

Он теперь уже отстал от Елены Ивановны: у неё такой надёжный защитник рядом.

«Нужно идти и всё время видеть голубые босоножки впереди, — думает Шур, — вон мелькают между сандалиями, туфлями, даже тапочками. Тогда не потеряешься».

Знакомый голос хозяйки босоножек объясняет:

— Мы идём к скульптуре «Стоять насмерть!».

Шур давно заметил её. Это она не давала ему всё время следить за голубыми босоножками. Так и тянула к себе взгляд. Только спины впереди идущих загораживали. А теперь вот она, почти рядом. Их группа остановилась.