Голубая комната - [36]

— Очень жаль, — отпарировал один из экспертов, — но, к сожалению, таков закон. Если в аптеках продажа токсичных веществ строго регламентирована, то химикаты для уничтожения, скажем, грызунов имеются в свободной продаже в любом сельскохозяйственном кооперативе, москательной лавке и некоторых сельских бакалеях.

Каждый день, утром и вечером, все участники процесса рассаживались по своим местам — судьи, присяжные, адвокаты, жандармы, зрители, которым каким-то образом удавалось сохранить за собой место, свидетели, возвращавшиеся в зал по одному, ненадолго задержавшись у трибуны.

Время от времени один из адвокатов, толпившихся возле маленькой двери, тихонечко выскальзывал, чтобы провести защиту другого клиента в другом зале, а когда объявляли перерыв, зал суда наполнялся гулом разговоров.

Тогда Тони уводили в полутемную комнату, единственное окно которой находилось на трехметровой высоте; Андре, вероятно, была в это время в такой же. Демарье приносил ему содовой, судьи, наверное, тоже утоляли жажду. Потом звонок возвращал всех на свои места, как в кино или театре.

Старуха Депьер, еще бледнее обычного, своим выходом произвела сенсацию. Судья говорил с ней мягче, чем с другими, поскольку она все же была в какой то мере потерпевшей стороной.

— Я никогда не одобряла этого брака, потому что знала — ничем хорошим он не кончится. К несчастью, мой сын любил эту женщину, и у меня не хватило духу воспротивиться…

Интересно, почему одна фраза запоминается лучше другой?

— Я вынужден, мадам, попросить вас вспомнить печальные события и рассказать о смерти вашего сына.

— Если бы она не выжила меня из моего собственного дома, я бы присматривала за ним и ничего бы не случилось. Понимаете, эта девка никогда не любила его. Ей нужны были только наши деньги. Она знала, что он не доживет до старости. Когда она завела любовника…

— Вы знали о ее связи с обвиняемым?

— Все в Сен-Жюстене знали, кроме моего бедного Николя.

— Кажется, в августе прошлого года он что-то заподозрил.

— Я очень надеялась, что он застанет их тепленькими и выкинет ее за дверь, но ей удалось облапошить его.

— Какова была ваша реакция, когда вы увидели вашего сына мертвым?

— Я сразу подумала, что он умер не от приступа и здесь не обошлось без его супруги.

— Но у вас не было доказательств.

— Я ждала, когда они примутся за его жену.

Старуха пальцем указала на Тони:

— Я знала, что это случится, и оказалась права.

— Скажите, это вы два дня спустя после смерти мадам Фальконе отправили прокурору анонимное письмо?

— Экспертиза не доказала, что это мой почерк. Написать письмо мог кто угодно.

— Расскажите нам о той партии товара, в которой была банка с джемом. Кто принимал ее в магазине?

— Я. Это было накануне, во вторник шестнадцатого февраля.

— Вы вскрыли упаковку?

— Нет, на этикетке было написано, что в ней, и я отнесла ее в подсобку.

Тони прислушался, что бывало нечасто на процессе. Не он один заинтересовался этим заявлением, его адвокат встал, сделал два шага вперед, словно чтобы лучше слышать, а на самом деле, может быть, в надежде сбить с толку свидетеля.

От ответов госпожи Депьер во многом зависела судьба Тони.

— В котором часу утром вы пришли в магазин?

— Утром семнадцатого? Как всегда, в семь часов.

— Вы видели ту коробку?

— Она была на прежнем месте.

— Она была также перевязана веревкой и заклеена клейкой лентой?

— Да.

— Вы простояли за стойкой до без десяти восемь, когда ваша невестка вас сменила, и пошли к себе перекусить. Все правильно?

— Да, это так.

— Сколько человек было в лавке, когда вы оттуда выходила?

— Четыре. Я как раз обслуживала Маргариу Шошуа, когда увидела, что этот человек переходит через улицу и направляется к нам. Я прошла через сад.

Она лгала и не могла отказать себе в удовольствии бросить на Тони вызывающий взгляд. Если бы коробка была уже вскрыта к тому времени, как на самом деле и было, а тем более если бы ее открыли накануне, что тоже вероятно, у Андре было сколько угодно времени, чтобы подмешать яд в одну из банок с джемом.

Если упаковка была нетронута, то, напротив, у нее просто физически не хватило бы времени проделать это за те две минуты, что он пробыл в лавке.

Мамаше Депьер было мало, чтобы Андре одна заплатила за смерть Николя, ей хотелось отомстить и Тони тоже.

— Мне бы хотелось заметить… — начал мэтр Дюмарье под ропот, поднявшийся в зале.

— Вашу точку зрения вы изложите судьям в защитительной речи.

Тони не видел Андре. Газеты потом писали, что в этот момент она улыбнулась. А в одной даже отметили, что ее улыбка была плотоядной.

В последних рядах, слева от выхода, он впервые увидел сестер Молар в одинаковых шляпках и платьях, с одинаковыми сумками на коленях, с лицами, которые, казалось, еще больше походили на две луны при зеленоватом освещении зала.

Во время предварительного допроса, который проводили перед допросом Тони, Андре гордо заявила, или, вернее, бросила судьям и всей публике как откровение:

— Я не убивала своего мужа, но, возможно, я бы это и сделала, если бы он зажился на этом свете. Я любила Тони и до сих пор люблю его.

— Каким образом вы хотели избавиться от мадам Фальконе?