Голубая комната - [29]

Потребовались недели, чтобы он составил представление о неустанной деятельности инспектора Мани и его сотрудников, о том, сколько людей они день за днем допрашивали пока те наконец не заговорили.

Оставался ли хоть один житель Сен-Жюстена, хоть один окрестный фермер или завсегдатай ярмарок, особенно ярмарки в Триане, кто не сказал бы своего слова?

Вмешались и журналисты, и в итоге газеты печатали целые колонки признаний.

— Я виделся накоротке с Дьемом, и он сказал мне, что вы очень тяжело перенесли эту очную ставку. Кажется, под конец вы даже потеряли свое обычное хладнокровие. Андре же, наоборот, продемонстрировала спокойствие и уверенность. Полагаю, она будет держаться этой линии поведения и на суде.

Демарье старался вывести его из апатии.

— Я постарался узнать мнение следователя, хотя оно, возможно, и не будет решающим, когда следствие закончится. Он не скрывает своей симпатии к вам. Однако я готов поклясться, что за эти два месяца он так и не сумел составить о вас определенное мнение.

Зачем опять эта болтовня и ничего не значащие слова?

— Да, кстати, я, совершенно случайно, встретил Биго у друзей за бриджем. Он отвел меня в сторону и рассказал об одном довольно любопытном открытии, которое было сделано, к сожалению, слишком поздно. Вы показали, что с Андре не предпринимали мер предосторожности, как с другими женщинами, она со своей стороны тоже ничего не делала, то есть вы ни о чем не беспокоились, из чего присяжные должны заключить, что вы не боялись сделать ей ребенка.

Тони слушал, с любопытством ожидая продолжения.

— Вы знаете, что Андре отмечала в записной книжке даты своих месячных. Биго из любопытства сравнил их с датами ваших свиданий в Триане за все одиннадцать месяцев. Ни Дьем, ни я, признаюсь, об этом не подумали. И знаете, на какие дни они выпадали? Неизменно, без единого исключения, на дни, когда ваша любовница не могла забеременеть. Эта деталь могла бы говорить в вашу пользу, если бы вы не сделали предыдущих признаний. Я, конечно же, воспользуюсь этим аргументом, но он уже не будет иметь такого веса.

Тони снова впал в апатию, и адвокат не стал настаивать.

— Думаю, сегодня вечером вас повезут во Дворец правосудия.

— Ее тоже?

— Нет. На этот раз вы будете один. Вы по-прежнему не хотите, чтобы я присутствовал?

А зачем? Демарье такой же, как и все — он понимает не больше остальных. Его вмешательство могло только осложнить дело еще больше. Тони, однако, было приятно, что он понравился следователю.

Он встретился с ним в три часа в его кабинете. Моросило, и в углу стоял мокрый зонтик, скорее всего, секретаря, потому что Дьем приезжал в суд на своем черном «ситроене».

У следователя не было солнечного удара, он прямо признался:

— Я воспользовался этим затянувшимся уик-эндом, чтобы еще раз тщательно изучить дело. Как вы себя чувствуете, Фальконе? Предупреждаю, сегодняшний допрос может затянуться, потому что мы подошли к среде, семнадцатому февраля. Могли бы вы мне рассказать как можно подробнее о том, как провели этот день?

Он был готов к этому. Каждый раз, когда его привозили во дворец, он удивлялся, что его все не спрашивали об этом.

Семнадцатого февраля наступил конец, конец всему, конец, которого он никак не мог предвидеть, даже в кошмарных снах, и который, тем не менее, теперь казался ему логичным и неизбежным.

— Хотите, я вам помогу? Буду задавать конкретные вопросы?

Тони кивнул, не зная, с чего начать.

— Ваша жена встала утром как обычно?

— Немного раньше. Во вторник все утро шел дождь, и белье просохло только к вечеру. Она собиралась весь день гладить.

— А вы?

— Я спустился в половине седьмого.

— Вы завтракали вдвоем? Говорили о том, с кем вам предстоит встретиться днем? Постарайтесь быть точным.

Дьем разложил перед ним протоколы прежних допросов, самых первых, когда его по очереди допрашивали лейтенант жандармерии Триана, Гастон Жорис, с которым он частенько сидел за аперитивом у своего брата, и инспектор Мани, корсиканец по происхождению.

— Я еще накануне сказал ей, что мне предстоит тяжелый день, что я не приеду к обеду и, возможно, опоздаю к ужину.

— Вы подробно рассказали, что собираетесь делать?

— Я сказал только, что поеду на ярмарку в Амбасе, где меня ждали клиенты, и что нужно кое-что отремонтировать в Болин-сюр-Сьевр.

— Далековато от вас, не правда ли?

— Болин находится всего в тридцати пяти километрах от Сен-Жюстена, а я уже начал расширять круг своих клиентов.

— Вы знали уже тогда, что это неправда?

— Это не было полной ложью.

— В семь часов вы поднялись наверх разбудить дочь. Вы часто это делали?

— Почти каждое утро. Я будил ее перед тем, как приступить к утреннему туалету.

— Вы выбрали свой лучший синий костюм, который надевали по воскресеньям.

— Из-за моей встречи в Пуатье. Я должен был выглядеть респектабельно в глазах Гарсиа.

— Мы поговорим о нем позже. Когда вы спустились, ваша дочь была на кухне и собиралась в школу. Перед тем как отправиться в Амбас и Болин-сюр-Сьевр, вы должны были заехать на почту и на вокзал, где вас ждала посылка.

— Да, поршень, который я заказал для моего клиента из Болина.

Два-три раза он машинально взглянул на пустой стул перед столом следователя, и Дьем в конце концов догадался, что на прошлой неделе там сидела Андре.