Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху) - [90]
Руссо счел, что время дискуссий прошло. Он подошел к Стефани, взял ее за плечо, понял, что идти она вряд ли сможет, поднял ее и понес во дворец.
— But I love it![109] — протестовала она. — I simply love it![110] Мне нравится! Мне нравится!
Он уложил ее на постель и мягко отнял у нее бутылку.
— У вас жар, и вы бредите…
Стефани все это совсем не понравилось:
— А я хочу посмотреть… там будет еще что-то интересное… и я хочу посмотреть!
— Вы и так достаточно видели.
Он вышел на балкон.
Молодая шахирка семенила в сторону дворца, а за ней шел Мурад. Старый правоверный исполнил свой обет и сейчас получит награду.
Али Рахман стоял в тени мангового дерева, уперев руку в бок и выставив вперед ногу; он слушал почтительные речи деревенского старосты. Молодой «демократ» явно не утратил поддержки своих будущих избирателей…
Около дюжины всадников слезли со своих коней и теперь с оружием в руках прочесывали пальмовую рощу. Раздались выстрелы, и несколько бин-мааруф вышли с поднятыми руками, подталкиваемые сзади прикладами. В своих белых одеяниях они походили на официантов из гостиницы «Шепардз» в Каире…
Солнце уже стояло в зените, но жара, похоже, никак не сказалась на рвении горлиц. Никто больше не отгонял грифов, и пара десятков птиц уже сидели на трупах. Языки черной лавы были единственным темным пятном на этой картине.
Руссо подумал, что после полувека воздержания Мурад, несмотря на свой возраст, появится еще не скоро.
Вернувшись в комнату, Руссо повалился на постель рядом со Стефани, которая спала ангельским сном, приоткрыв губы в блаженной улыбке. Прежде чем уснуть, он долго смотрел на нее, чтобы гарантировать себе приятные сны…
Когда он проснулся, солнце уже клонилось к закату. Прохлада гор долетала до них легкими дуновениями, в которых угадывалась близость источников, мхов и пропастей. Было лишь пять часов, но высившаяся на западе гора в полторы тысячи метров уже принялась за солнце, и казалось, что по небу раскиданы его сверкающие обломки. Стефани еще спала. Руссо ощущал ломоту в теле, какая бывает после беспокойного сна. Он потихоньку встал, вышел на балкон и оперся о балюстраду.
С десяток бин-мааруф со связанными руками и коленями ждали своей участи под черными скалами. Там и сям бродили верблюды, а в пальмовой роще раздавалось конское ржание.
Мурад стоял на коленях посреди песчаной арены. Рядом с ним — Али Рахман с саблей в руке…
— Что происходит?
Стефани появилась рядом, и Руссо не успел разыграть старшего брата-защитника и заставить ее отвернуться…
Али стоял, расставив ноги, держа обеими руками саблю, острие которой было повернуто к земле.
Слышался голос Мурада, читавшего молитву.
Небо над ареной сияло всем блеском исчезнувшего солнца.
Все было проделано с ловкостью, аккуратностью и со стилем, внешним выражением которых является экономность и непринужденность движений. Сабля описала полукруг, причем в неожиданном направлении, слева направо, и голова Мурада, как будто сброшенная с шеи скрытой пружиной, прыгнула на двадцать сантиметров в сторону, обратную движению оружия, а затем упала на песок. Точность, быстрота и изящество удара были таковы, что тело не утратило равновесия и так и осталось, коленопреклоненное, сидеть на пятках, с болтающимися руками и чуть развернутыми наружу ладонями… Это был жест жертвоприношения.
Мастер отлично обучил воспитанника своему искусству.
Приемник, скрытый крыльями грифов, передавал, по всей видимости, речь какого-то политика — об этом можно было судить по пылкому и хрипловатому тону. В рассказе Стефани о ее поездке в Хаддан, за публикацией которого последовала нота протеста от посла Тевзы в Вашингтоне, приемник, который безмятежно продолжал свое звуковое существование на поясе мертвеца и под когтями грифов, забавно именовался «радиостанцией бин-мааруф».
А пока она ограничилась тем, что закрыла глаза, сжала кулаки и повторяла подобие молитвы, изгоняющей злых духов, призывая себе на помощь все, что еще способно противостоять мужскому началу, мачизму, жестокости, суровости и тысячелетним традициям мщения через кровь и правосудия через смерть…
— Баленсиага, — стуча зубами, бормотала она с пылом, который вобрал в себя отчаянную потребность укрыться в мире, как можно более далеком от этого ужаса. — Баленсиага, Кристиан Диор, Живанши, Курреж…
— Они собираются организовать здесь музыкальный фестиваль, — в бешенстве сказал Руссо. — Уже подписали соглашение с крупной французской туристической компанией…
Али вонзил саблю в землю и теперь медленно удалялся от обезглавленной фигуры, сидевшей на пятках, с болтающимися руками, — она напомнила Стефани фигуры бонз, что устраивали во Вьетнаме самосожжение, обливая себя нефтью…
— Все же это не такое варварство как лейтенант Келли[111] и расстрел деревни Май Лай, — прошептала Стефани, продолжая заботиться об объективности, непредвзятости и законности, без которых не бывает чистой американской совести…
Руссо тихонько увлек ее в глубину комнаты. Оставалось еще десять бин-мааруф, дожидавшихся своей очереди, но он не ожидал, что их казнь будет отмечена тою же красотой и трагической торжественностью.
Пронзительный роман-автобиография об отношениях матери и сына, о крепости подлинных человеческих чувств.Перевод с французского Елены Погожевой.
Роман «Пожиратели звезд» представляет собой латиноамериканский вариант легенды о Фаусте. Вот только свою душу, в существование которой он не уверен, диктатор предлагает… стареющему циркачу. Власть, наркотики, пули, смерть и бесконечная пронзительность потерянной любви – на таком фоне разворачиваются события романа.
Роман «Корни неба» – наиболее известное произведение выдающегося французского писателя русского происхождения Ромена Гари (1914–1980). Первый французский «экологический» роман, принесший своему автору в 1956 году Гонкуровскую премию, вводит читателя в мир постоянных масок Р. Гари: безумцы, террористы, проститутки, журналисты, политики… И над всем этим трагическим балаганом XX века звучит пронзительная по своей чистоте мелодия – уверенность Р. Гари в том, что человек заслуживает уважения.
Середина двадцатого века. Фоско Дзага — старик. Ему двести лет или около того. Он не умрет, пока не родится человек, способный любить так же, как он. Все начинается в восемнадцатом столетии, когда семья магов-итальянцев Дзага приезжает в Россию и появляется при дворе Екатерины Великой...
Ромен Гари (1914-1980) - известнейший французский писатель, русский по происхождению, участник Сопротивления, личный друг Шарля де Голля, крупный дипломат. Написав почти три десятка романов, Гари прославился как создатель самой нашумевшей и трагической литературной мистификации XX века, перевоплотившись в Эмиля Ажара и став таким образом единственным дважды лауреатом Гонкуровской премии."... Я должна тебя оставить. Придет другая, и это буду я. Иди к ней, найди ее, подари ей то, что я оставляю тебе, это должно остаться..." Повествование о подлинной любви и о высшей верности, возможной только тогда, когда отсутствие любви становится равным отсутствию жизни: таков "Свет женщины", роман, в котором осень человека становится его второй весной.
Конец света будет совсем не таким, каким его изображают голливудские блокбастеры. Особенно если встретить его в Краснопольске, странном городке с причудливой историей, в котором сект почти столько же, сколько жителей. И не исключено, что один из новоявленных мессий — жестокий маньяк, на счету которого уже несколько трупов. Поиск преступника может привести к исчезнувшему из нашего мира богу, а духовные искания — сделать человека жестоким убийцей. В книге Саши Щипина богоискательские традиции русского романа соединились с магическим реализмом.
В книге рассказывается об интересных особенностях монументального декора на фасадах жилых и общественных зданий в Петербурге, Хельсинки и Риге. Автор привлекает широкий культурологический материал, позволяющий глубже окунуться в эпоху модерна. Издание предназначено как для специалистов-искусствоведов, так и для широкого круга читателей.
Фантасмагория. Молодой человек — перед лицом близкой и неизбежной смерти. И безумный мир, где встают мертвые и рассыпаются стеклом небеса…
Сборник сказок, повестей и рассказов — фантастических и не очень. О том, что бывает и не бывает, но может быть. И о том, что не может быть, но бывает.
В книге собраны истории обычных людей, в жизни которых ворвалась война. Каждый из них делает свой выбор: одни уезжают, вторые берут в руки оружие, третьи пытаются выжить под бомбежками. Здесь описываются многие знаковые события — Русская весна, авиаудар по обладминистрации, бои за Луганск. На страницах книги встречаются такие личности, как Алексей Мозговой, Валерий Болотов, сотрудники ВГТРК Игорь Корнелюк и Антон Волошин. Сборник будет интересен всем, кто хочет больше узнать о войне на Донбассе.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.