Головоломка - [10]

— О, я слышал ее очень давно, от моего дедушки, который слышал ее от своего дедушки. А тот — от своего и так далее. Для меня эта история всегда была каким-то наваждением — хотя, возможно, наваждение — это неправильное слово. Я написал о ней работу, которую прочитал ваш отец, и частично из-за этой работы я сейчас сижу на Кранту и рассказываю вам о египтянах. Ну, а теперь проверим, чему вы научились, кроме как отвлекать меня от работы учителя.

Мы оба улыбнулись ему, поняв, что наша уловка разгадана.

— Я думаю, что многому. Ну что ж, а теперь вернемся к нашим египтянам. Хассан, ты можешь сказать, как называется самая большая пирамида?

14 мая, остров Кранту

Еще до того как появились Портеры, папа решил «немного отдохнуть от трудов праведных», как он сам об этом говорил. Они с Рамбутой, кажется, проводили все свое время в сарае для вяления рыбы. Хассу и мне по-прежнему запрещалось входить в него. Это немного напоминало то время в Иордании, когда папа занимался расшифровкой свитков. В сарае находилось много костей. Интересно, что это они делали там с ними, что это надо было держать в такой тайне? Конечно же, мы пытались заглянуть в щели в стенах сарая, но там было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть. Внутри горела всего лишь лампочка в 25 ватт, облепленная черными телами мертвых насекомых, пригоревших к горячему стеклу. В ее свете удалось разглядеть не слишком много. Я узнал бамбуковые рамы, которые сколачивали папа и Рамбута. Они были занавешены какими-то кусками ткани. Кто знает, что они искали там, эти два странных профессора?

Мы с Хассом чувствовали легкую дрожь, когда думали об этом, но вокруг было так много всего, что у нас просто не хватало времени думать об этом слишком часто. Мы слышали, как папа и Рам спорят о том, куда же лучше всего поместить их находку: в Смитсоновский институт или в Британский музей. Но о какой находке они вели речь? О свитках? Но разве их не отослали в музей давным-давно? Может быть, папа нашел что-то, о чем было написано в свитках? Кто его знает…

Однажды вечером за ужином папа сказал Рамбуте:

— Надеюсь, Портер понимает, что сбор кораллов без лицензии — это очень серьезное правонарушение.

Рамбута недавно побывал на яхте, чтобы поговорить с мистером Портером.

— Я уверен, что у него есть лицензия, отец, — сказал Хассан, который никогда не называл отца «папой», как я. — Мистер Портер — очень уважаемый ювелир.

Лицо папы вытянулось.

— Что вы знаете об этом? — Он произнес это, с подозрением глядя на нас обоих. — Вы вступали в какие-то отношения с моим врагом, так?

— Они никакие не враги, папа, — сказал я. — Они просто люди.

— Они мешают мне работать. А вы, мальчики, понимаете, насколько она важна? И понимаете, что сейчас необходимо держать все в тайне, пока не придет время обнародовать результаты? Зачем, вы думаете, мы сидим на этом Богом забытом островке — для развлечения? — Он помолчал, затем продолжил: — Держитесь подальше от яхты Портера, ясно?

Хасс и я посмотрели друг на друга.

— Но, папа, — неожиданно проболтался я, — там ведь эта девочка…

— Девочка?

— Дочь Портера путешествует на яхте вместе с родителями, — сказал Рам.

У папы неожиданно скривилось лицо. Думаю, он старался сдержать смех.

— Понимаю, — сказал он. — Юная невеста. Искусительница.

— Вовсе она никакая не искусительница! — горячо сказал я. — Она очень милая. Она из Сан-Франциско.

— Ну хорошо, — теперь уже папа ухмылялся в открытую, — это все меняет. В какой-то момент я думал, что она из Сакраменто, что совершенно неприемлемо, не так ли?

— Твой сарказм неуместен.

Хасс сказал несколько мечтательным голосом:

— Она очень красивая девочка. И мы уже давно с ней болтаем.

— Вы двое… — начал было папа, но тут же, кажется, решил изменить свое решение: — Ну хорошо, вот и товарищ для вас. Я это одобряю. Но не смейте ничего рассказывать ей о моей работе.

— Папа, — возразил я, — но мы ничего и не знаем о твоей работе!

— А как зовут эту девочку?

— Джорджия, — хором ответили мы и посмотрели друг на друга.

— Ничего не говорите Джорджии о том, что мы делаем здесь. Работа идет хорошо, но я по-прежнему не доверяю этой семье. Поняли? — Мы кивнули. — Хорошо. Вы можете быть первыми, кто увидит, чем мы тут занимаемся. Можете зайти в сарай после ужина. Посмотреть, как далеко мы продвинулись. Думаю, вы будете впечатлены.

Он продолжал разглагольствовать еще некоторое время.

Папе всегда была нужна восхищенная публика. Профессора в этом плане даже хуже актеров. Он нуждался в одобрении. Даже если это одобрение от нас, детей. Мама однажды назвала его эгоистом. Она сказала, что все мужчины ведут себя как маленькие мальчики, но, думаю, она имела в виду именно папу. Она, конечно же, очень сильно любила его — да и многие другие люди тоже, но он всегда очень большое внимание уделял себе и тому, что он делает. Если бы вокруг были другие люди, он бы не надоедал нам с Хассом, но так как они отсутствовали, мы должны были стать его аудиторией.

Теперь предстояло пойти с ним в сарай и говорить нужные слова: «О, вау, вот это и вправду круто, папа! А это что такое? Правда?! Кто бы мог поверить, что это возможно?! Ты первый, кто это сделал, да, папа? Никто никогда не делал этого раньше, правда? Думаю, за это ты получишь рыцарство, когда весь мир узнает, какой ты гений…»