Голова королевы. Том 2 - [41]
Кингтон был слишком опытный интриган, чтобы не удовольствоваться таким успехом. Он знал, что семя подозрения, ловкой рукой брошенное в сердце человека, не нуждается в заботливом уходе, а само пускает корни и разрастается.
— Милорд, — произнес он, — я далек от того, чтобы решиться на какое-либо обвинение, я хотел только доказать вам, что во всяком случае было полезно удалить леди из Кэнмор-Кастла. Я мог ошибиться относительно лорда Сэррея. И убежден, что ваша супруга старательно избегала бы всяких сношений с ним, если бы он проявил какой-либо иной интерес, кроме дружбы. Но ведь вы можете отсутствовать более продолжительное время, а до сведения леди могут дойти слухи о милости королевы! Все это способно вызвать вполне известное настроение, которое может использовать тот, кто сумеет и пожелает.
— Довольно, Кингтон, ваши выводы приводят меня в бешенство. Одна мысль, что лорд Сэррей посягает на мою жену, заставляет меня пожалеть о том, что я пощадил его, когда он грозил мне войском. Он не довольствуется тем, что вынудил у меня клятву, а продолжает вмешиваться в мои дела и стережет меня, как будто я обязан давать ему отчет в своих поступках. Этому нужно положить конец!
— Если он разведает о том, что произошло в Кэнмор-Кастле, то готов будет встретиться с вами перед троном королевы. Вы помешали мне убить его, но я боюсь, как бы вы не пожалели об этом.
— Я и теперь уже сожалею. Если он появится в Лондоне — все пропало. Королева Елизавета предпримет строжайшее расследование, и ее ревность погубит меня.
— Значит, лорд Сэррей не должен появиться в Лондоне.
— Как бы я мог тому воспрепятствовать?
— Вам нужно только одобрить то, что я сделал. Я послал лорду Бэрлею извещение, что в графстве Лейстер были сделаны попытки навербовать людей для католической партии в Шотландии. Я полагаю, что декрет об изгнании лорда Сэррея уже утвержден королевой.
— А если он явится и разоблачит твою ложь?
— Он не в силах это сделать! Имеются неопровержимые доказательства того, что он сражался в войске Марии Стюарт. Достаточно будет нескольких ваших слов, чтобы побудить королеву Елизавету предать суду государственного изменника. Я уже позаботился о том, чтобы его могли найти, если он покажется в Лейстершире.
— А если он сошлется на показания Брая?
— Сэра Брая не найдут, милорд!
— Ты убил его?
— В ваших интересах было бы не допытываться ответа, дабы в случае необходимости вы могли поклясться, что ничего не знаете о судьбе сэра Брая.
— Кингтон, я не встречал более утонченного злодея, чем вы. Но пусть так! Вы это дело затеяли, вы и ведите его до конца.
— Вы останетесь довольны!
Как только лорд Лейстер появился в своем доме в Лондоне, ему доложили, что королева требует его к себе на следующий день.
Глава двадцать вторая
ОБВИНИТЕЛЬ
— Королева Шотландии родила сына! А я?..
Ничто не могло так обострить ненависть королевы к сопернице, как материнское счастье Марии. На английский престол не было прямого наследника, неужели же ее смерти будет ждать сын женщины, которая, будучи женой дофина Франции, уже целилась на титул королевы английской?! Неужели Мария, ненавидимая и презираемая ею, станет лучшей матерью для своих подданных, чем она? Гордой Елизавете было тяжелее всего признаться самой себе, что она пропустила самое важное и что ее опередила женщина, которая сочеталась браком не ради забот о престолонаследии, а исключительно ради своего удовольствия. А если она теперь изберет себе супруга, кто поручится, что Бог наградит ее потомством? В этом, казалось, сомневался весь мир, так как шотландец Патрик Адамсон обнародовал уже письмо, в котором доказывалось право на престол шотландского наследного принца, и даже ее собственный парламент обсуждал вопрос о престолонаследии под предлогом избежания возможных в будущем смут. Она воспретила эти обсуждения, и палата лордов подчинилась, но нижняя палата упорствовала. Елизавета выступила с угрозами против не повинующихся королевскому приказанию, и нижняя палата уступила, но в то же время объявила протест против незаконного посягательства на свободу прений.
Мария Стюарт пригласила ее на крестины своего сына, которые долгое время откладывались. Елизавета умела скрывать свое раздражение, но все же ее ответ не был лишен резкости.
«Так как мы, — написала она английскому послу, — несмотря на наше желание, не может приехать в Эдинбург и так как в зимнее время неудобно посылать туда одну из дам Англии, то пусть заменит нас на крестинах графиня Эрджил. Граф Бедфорд, с осторожностью к религиозным чувствам, передаст золотую купель, которую мы при сем посылаем. Вы можете в шутку сказать, что купель сделана специально, когда мы узнали о рождении принца. Теперь, когда он успел подрасти, купель окажется слишком мала для него, поэтому удобнее было бы оставить ее для крещения следующего ребенка, предполагая, конечно, что он будет крещен ранее, чем успеет вырасти…
