Голова королевы. Том 1 - [21]

— И ты меня спрашиваешь, об этом Вальтер? Пресвятая Богородица, что же, я с ума сошла или вы все помешались? Именно потому, что я любила тебя, я и оттолкнула Штрутмора, и только смеялась, когда он грозил мне. Я ведь никого не боялась, так как знала, что ты защитишь меня. Но все принялись со вчерашнего дня мучить меня, все говорили, что я лгу, что у меня имеется другой возлюбленный, кроме тебя. Тогда я поклялась, что дала тебе обет верности, и крестный подтвердил, но все остальные состроили такие рожи, будто я сделала что-то нехорошее.

— Дальше, Кэт, дальше! — нетерпеливо крикнул Брай.

— Тебя оклеветали?

— Должно быть, так, потому что сегодня под вечер пришел лорд Бэклей, и, когда я цедила ему пиво, он хотел усадить меня на колени, а когда я обругала его за это, то он повел нехорошие речи и грозил…

— Что же он говорил?

Кэт, потупившись, ответила:

— Он говорил, что подарит мне золотое кольцо, а это лучше, чем стоять у папистского столба!

— Он сказал это? — воскликнул Брай. — Что же ты ответила ему?

— Я ударила его по лицу, но он только расхохотался и хотел схватить меня, тогда я бросилась бежать, и так как в кабачке сидели дугласовские всадники, а крестный был на базаре, то я юркнула в маленькую дверцу, ведущую на чердак, и там заперлась. Но лорд пробрался двором, так что я даже и не видела, как он вскочил ко мне.

— Дальше, Кэт, дальше!

— Вальтер, он высмеял меня, что я бежала от него. Он уверял, что любит меня и хочет непременно ко мне посвататься. При этом он становился все навязчивее, а я не смела кричать на помощь, потому что всадники застали бы нас и подумали бы Бог знает что; я не могла и убежать, потому что лорд крепко держал меня. Но я не боялась ничего дурного, потому что теперь он не грозил, а просил и болтал всякую чушь, словно пьяный. Вдруг на дворе послышался шум. Меня звали, лорд сказал, что мы должны спрятаться, и я так и сделала, потому что вся дрожала от боязни, что Штротмур увидит меня с лордом Бэклеем.

— Дальше, Кэт, дальше!

— Они явились на сеновал, вырвали меня из сена, обругали и потащили на улицу.

— Ну а лорд, Кэт?

— Он? Как ни в чем не бывало! Когда меня тащили на улицу и я клялась, что невиновна, то он рассмеялся и сказал: «Ну, вот видишь? К чему ты столько времени ломалась?» Затем он сел на лошадь и ускакал прочь, тогда как мне связали руки и ругали меня початой.

— Кто, Кэт, кто?

— Все дугласовские всадники, особенно Штротмур. Он клялся, что я — уже давно початая и ему удалось, наконец, поймать меня с поличным. Он заявил, что в этом виноват ты, так как это ты обольстил меня.

— И никто не вступился за тебя, Кэт, никто? — воскликнул Брай.

— Вступился крестный, когда он вернулся с базара. Он встретился, когда меня гнали по улице, пытался заступиться, но его прогнали, избив, и кричали, что он давно все знал.

— Тогда тебя привели к судье? Кто был этот судья, кто?

— Меня не приводили к судье!

— Нет? Не приводили? — мрачно пробормотал Брай.

— Меня выволокли на базар и там забросали грязью. Уличные мальчишки кричали: «К столбу ее! Топить ее!» И весь народ кричал, и никто не хотел слушать мои мольбы. Меня потащили туда и — о, Боже! — Кэт вся задрожала при воспоминании, — коршуны, коршуны!

Вальтер подошел к ее ложу.

— Заклинаю тебя твоим вечным блаженством, Кэт, — серьезно и торжественно сказал он, — повтори мне еще раз, что ты невиновна, но если ты солжешь, то да падет на твою голову проклятие за тех, кого я убью!

Девушка поклялась трясущимися губами и простерла вперед свои руки, казалось, что покров смерти уже надвигается на нее.

— Вальтер! — простонала она, — Вальтер!

Брай не трогался с места, а только мрачно и холодно смотрел на несчастную девушку, и его губы что-то тихо пробормотали…

Была ли это клятва мести, или молитва? Вероятно, и то, и другое.

— Она умирает! — воскликнула старуха и оттолкнула его прочь. — Уходите! Вы узнали все, что же вам нужно еще? У вас нет никакого сострадания к несчастной! Убирайтесь вон и думайте себе что хотите о мести и убийствах, только не омрачайте последних минут несчастной!

— Она умирает? — тихо спросил Брай, не решаясь поднять взор.

— Ведь я и раньше говорила вам… Теперь слишком поздно.

— Да благословен будет Бог! Я и не думал о спасении. Вот, мамаша Гиль, — прибавил Брай, всовывая в ее руку золотой, — закажите обедню за упокой души Кэт, только под другим именем и там, где ее не знают… Ну, да вы уж знаете сами!

— Идите, идите! — нетерпеливо пробурчала старуха, выпроваживая гостя.

Роберт сунул старухе еще несколько золотых, и вместе с Сэрреем они сели на коней и понеслись вскачь к ближайшей деревне, чтобы провести остаток ночи в местной харчевне.

На другой день утром, когда они продолжали путь по направлению к Инч-Магому, то по дороге услыхали новости о вчерашних приключениях. Им рассказывали, что десять дугласовских всадников свалилось в пропасть, а одного из них горный дух подстрелил стрелой из лука. Это мог быть только дух, так как ни одного живого существа там не оказалось. Правда, видели человеческую фигуру, но она была просто призраком, заманившим всадников, так как, когда они вздумали подъехать к этой фигуре, то свалились в пропасть, между тем внизу не нашли других трупов, кроме трупов дугласовских всадников. Самое же удивительное было то, что черт унес девку от папистского столба, вместо того, чтобы, по обыкновению, оставить ее на добычу воронью.