Голоса надежды - [33]

Знаю, что это не ты.

* * *

Мы расстаемся,

В сердце подальше спрячу

Слова любви.

* * *

Откуда‑то взялись силы.

Наверное, в это мгновение

Ты думаешь обо мне.

* * *

Шум потерялся где‑то —

Тихая улица Пушкина

Другою не может быть.

* * *

Совестно мне: по ошибке

В чью‑то я жизнь ворвался

Звонком телефонным.

* * *

Нас разобщает транспорт:

Стоя лицом друг к другу,

Не смотрим в глаза.

* * *

Неужто вы все ослепли?

Искусству бросая вызов,

Корчится рок.

* * *

Враги обойдутся без танков:

Неискушенные души

Топчет тяжелый рок.

* * *

Злобу прикрыл улыбкой,

Зависть — рукопожатьем,

Но куда же ты спрячешь глаза?

* * *

Осень.

С жизнью прощаясь,

Гордо падает лист.

* * *

Как мимолетно счастье,

Вместе с улыбкой умчалось —

Горе легло в морщины…

* * *

Сменяя друг друга,

Приходят ко мне

Надежда, мечта, безысходность.

* * *

Опять пришли пустые дни,

Когда не пишешь, не читаешь,

И не спешишь, и не мечтаешь,

А только мрачно наблюдаешь,

Как долго тянутся они.

Как прежде мучает сомненье:

Придет ли снова вдохновенье —

Минута сладкого забвенья —

Или иссяк души родник?..

Я не люблю пустые дни.

* * *

К земле лицом обращена,

Кружит несчастная Луна,

И вечен будет этот путь,

Ей головы не повернуть.

Все краски серы для совы:

И пепла цвет, и цвет листвы.

Жалеет ли она о том?

Нет. Пестрый мир ей не знаком.

Вся жизнь слепая суета.

Где правда, ложь, где красота?..

Зачем я начал раздавать

Людские чувства тем, кто взять

Не может их? Хочу молчать,

Но вновь пишу одно и то же…

Так плещет глупая волна

У ног скалы. Шипит она,

Но победить ее не может…

* * *

Я все ищу в себе актрису,

Не верю сердцу своему,

Хочу проникнуть за кулисы,

Души твоей, но почему

Ты до сих пор не презираешь

Меня за бесконечный вздор?

О, боже мой, да потому,

Что даже если ты играешь,

Любовь — твой главный режиссер.

Евгений ПЕТРОПАВЛОВСКИЙ

* * *

Мы уходим всегда —

к сожаленью,

а может быть, к счастью;

мы уходим всегда,

и от этого нам не уйти.

Мы бежим от судьбы

по велению ветренной страсти,

но находим судьбу

на ином, незнакомом пути.

Мы уходим от дел,

но находим дела поважнее,

от любимых своих

мы уходим к любимым чужим;

и пускай обо всем

мы так часто и горько жалеем —

этот долгий уход

многим жизненно необходим.

В расставаниях мы,

познавая тоску расстояний,

не умеем порвать

во вчерашнее тонкую нить…

Ничего на земле

не бывает превыше прощаний,

но простившись, простить —

это вовсе не значит забыть.

Мы уходим всегда,

нам как воздух нужны перемены;

вся прошедшая жизнь —

контур дальней и светлой земли:

сотни малых и милых вселенных -

сотни встреч и разлук —

до последнего дня

уходя, не исчезнут вдали.

* * *

Мы брезжили с тобой

поспешными словами —

безумными, шальными,

горячечными, как

внезапная любовь,

взорвавшаяся нами

над гранью ворожбы,

стекающей во мрак.

Мы брезжили с тобой

желанием отсрочить

последнего «прости»

рождающийся звук,

Но истончалась нить

животворящей ночи,

и шаткий балансир

выскальзывал из рук.

Имелось для двоих

две степени свободы

в системе «да и нет»,

Но нежность истекла.

Лишь клен смотрел в окно…

И капельки восхода

стекли с его руки

на негатив стекла.

* * *

Какие ветра бушевали над нами

и нас осеняли своими крылами!

Какие метели над нами кружили!

А мы от судьбы лишь слегка пригубили,

серебряным пеплом осыпались всуе,

привычно себя никому адресуя,

сверкнули в осколках великой эпохи —

затем, чтоб и дальше дробиться на крохи,

слетая в ничто, словно мошки на свечку:

по взгляду, по лучику, по человечку…

Какие рассветы, какие закаты

вращали на наших часах циферблаты!

Поэтому мы так недолго жалели

внезапно исчезнувших в темном туннеле

и тем отлучали себя от печали,

что будто на сцене себя наблюдали;

а сцена вращалась, менялась, летела:

была она — только небесное тело…

Но звезды над ней потому и светили,

что мы хоть немного друг друга любили.

…Скажи, дорогая, ведь ты понимала,

что этого тоже, пожалуй, немало?

* * *

От одной тоски к другой

я по замкнутой кривой

убегаю, улетаю

ртутной каплей дождевой,

оставляя в тишине,

словно камешки на дне:

если только это нужно —

не печалься обо мне,

потому что все пройдет..,

и тогда душа поймет:

всякий взрыв непостоянства —

это смерть наоборот.

потому что в никуда

мы, как талая вода,

опадем, меняя форму,

но не камнем навсегда…

Так и я, объятый тьмой,

к непростившимся со мной

возвращусь осенним ветром,

ртутной каплей дождевой.

* * *

Я не скажу тебе: «Прощай!»

Я не скажу тебе: «Прости».

Я стану

в тихую печаль

листву осеннюю мести.

Я стану

в стынущий туман

ронять холодный темный дождь

который, словно океан,

не перейдешь,

не превзойдешь.

Ты отдалишься от меня —

на легкий взмах твоей руки,

упрямо–бережно храня

все, чем с тобой

мы далеки…

И будет жизнь твоя идти

среди бесчисленных людей,

которым просто по пути

с тобой,

единственной моей.

А если спросят,

что и как —

скажи,

что долго шла война,

где я — твой друг,

и я — твой враг..,

и что война

завершена.

И что немыслимый урон

вражду лишил

последних сил.

И что никто не побежден

И что никто не победил.

* * *

Так мало осталось… А впрочем, какое дело

акациям, тихо роняющим мотыльков

в ладони, которые, в общем, не больше тело,

чем тающий лунный дым; притяженье слов —

дневных — все слабей, двусмысленней; и на ощупь

все тоньше и невесомей побег теней,

в котором смежая ветви, весна полощет

усталую тишину, потому что ей

так мало осталось… А впрочем, гораздо ближе,