Голос вечности - [8]

— Сурен Маргулян.

И Павлий Зорь склонился перед Суреном.

5

Павел устал. И Лида Линг запретила ему разговаривать. Но Павел не мог спать, он вспоминал.

И помнилась ему все та же первая, самая первая ночь в его жизни, когда он по-иному увидел небо.

Отец и мать узенькой каменистой тропкой пошли в горы. Заросли мелкого кустарника преграждали дорогу. Ветви уже сухие, колючие, осенние. Где-то весело и звонко шумела вода.

Родители Павлика были немолоды. Их юность совпала с войной. Четыре года они шагали по дорогам смерти. Ольга Петровна — санитаркой в стрелковой дивизии, а Николай Павлович механиком в танковом батальоне.

Встретились они гораздо позднее, тогда, когда Николай Павлович уже защитил кандидатскую диссертацию, а Ольга Петровна заведовала детской инфекционной больницей.

Когда Павлик появился на свет, им было гораздо больше тридцати.

Павлик рос в жизнерадостной, но какой-то бесшабашной семье. Очень мало уделялось внимания личному благополучию (они сами этого не замечали), а все помыслы устремлялись куда-то вверх, чуть ли не к звездам. Мама по утрам кормила Павлика манной кашей с вишневым или малиновым вареньем, но сама никогда не успевала позавтракать и только перед обедом вспоминала об этом. Она обычно носила нелепую, мило смешную, уже успевшую выйти из моды шляпу, оставляла сумочки и перчатки на прилавках магазинов, но точно знала даты противостояний Марса и Венеры. Это влияние мужа, а может быть, веление времени. Она очень долго помнила лица и все течение болезни своих маленьких пациентов, но их мамаш сразу же забывала, не раз попадая из-за этого в неловкое положение. Она любила громко декламировать стихи. А отец молчал часами.

У них всегда было очень мало времени. И, наверно, тот далекий вечер, о котором вспоминал Павел, им хотелось подарить себе, своей ушедшей молодости.

Ольга Петровна уверенно переступала с камня на камень. Отец плохо видел в темноте, часто спотыкался, но не выпускал из своих горячих ладоней ручку сына.

— Да, Оля, трудно сейчас отличить, где фантастика, а где уже наука, но я всегда мечтал об этом! Помню весну сорок пятого года! И знаешь…. Я и тогда думал, что Луна близко…

6

…Сурен не приходил в себя, а Павел обессилел. Отчего? От разом нахлынувших воспоминаний? От мучительного ожидания, ожидания, длившегося столько лет, и сейчас, в эти минуты, превращающегося в реальность? Или, может быть, просто от того, что планетоплан шел на посадку и тяжесть возрастала?

Павел не смог отметить того мгновения, когда планетоплан, наконец, стал, твердо стал на землю. Поддерживаемый Зорем, он медленно спускался по трапу.

Это была та же площадка, с которой шестьсот лет тому назад они стартовали на Луну, чтобы начать свой путь к Юпитеру. Это место древних астронавтов, место безумно смелых, люди сохранили как ценнейшую реликвию прошлого. Те же скалистые отроги гор вдали, и так же они сглаживают свои контуры в синеве. Сейчас, как и тогда, была весна…

Павел ступал по серым, сильно разрушенным плитам и вдруг в выемке между камнями заметил свежую травку. Склонился, набрал пригоршню склеенной корешками земли. Поднес к лицу… И голова закружилась. Он задрожал от знакомого запаха обнаженной земли, еще холодной от зимних снегов, но уже оттаявшей для жизни. Растирал пальцами жирные кусочки перегноя. Это прикосновение отбросило его к тем далеким годам, когда он во взрыхленную, уже нагретую солнцем клумбу — высаживал клубни георгинов. И тут он увидел: от людей, слившихся в его глазах в единое целое, отделилась девушка. Девушка в бледно-голубой развевающейся одежде. Она легко шла ему навстречу, протянув вперед тонкие руки. В ее облике он прочел и боль сострадания и восторг.

Она смотрела ему в лицо, слегка запрокинув голову, нежная, очень простая и искренняя.

— 3-зд-рав-в-вствуй, Павел, — она певуче-растянуто выговаривала слова. — Долгих лет тебе жизни, Павел, на твоей Земле.

7

В руках Леи тетрадь. Но она совсем не похожа на те древние документы, с которыми совсем недавно познакомилась дочь Павлия Зоря.

Листы в тетради свежие, почти не измененные временем. И даже чернила не потускнели. Две фотографии — ребенка и юноши — вставлены в обложку.

Записки Нины Орловой…

А Лее кажется, что это частичка души тех далеких людей.

И густо-зеленые очертания гор, и снежные шапки-все в лучах солнца. Прохлада под тенистыми платанами. И так же было тогда, шестьсот лет тому назад…

В ПРОСТОРАХ НЕВЕДОМОГО

ЮПИТЕР

(Начало записок Нины Орловой)

1

…Осталась только крошечная голубоватая точка. Она выделяется на черном небе. И глаза сами постоянно тянутся к ней.

Мы легли на круговую орбиту вокруг Юпитера. Он занимает перед нами почти половину пространства. Полосатый гигант. И видно, как эти полосы, темным обручем охватив поверхность планеты, стремительно кружатся.

Но больше всего меня поражает Солнце. Холодный диск в черном небе. Дело не в том, что оно гораздо меньше земного. Наше Солнце как бы теряется в сиянии воздуха. Здесь оно висит. Оно ослепительно светит… светит холодом.

А на поверхности Юпитера кочует Красное пятно… Загадка из загадок… Оно огромное… неправильной формы… и ползет от полюса к полюсу. Оно приковало к себе все мысли нашего юного начальника…