Голос тонкой тишины - [21]

"Как во тереме железном том, во неволе заточенная, за семью да за запорами, за семью крюками крепкими, скована семью цепями ли, за семью лежит задвижками - не святая радость чистая, не желанно светло счастие, - да моя тоска незнамая, да моя кручина смертная..."

Удивительное дело, я безошибочно знала, каким ключом надлежит открывать какой замок. Самый маленький и самый крепкий следовало отворить первым...

"Ой, пойду ль я, красна девица, отыщу-найду я поле то, да взойду на камень Алатырь, постучуся в терем тот высок, да запоры те пораскрою я..."

Замки поддавались. А голос все пел свой заговор - тихохонько, сладко, вкрадчиво. И вдруг заскрежетал:

"Ты мечись, тоска, ты мечись, печаль, ты кидайся-бросайся, кручинушка. С потолка на пол, в угол из угла, да на стену железную со стены. Через все пути-перепутьица, через все да дороженьки торные. Кинься ты, тоска, в буйну голову, отумань глаза мои ясные, загорчи уста мои сахарны, удержи ты сердце ретивое. Кинься ты, печаль, в тело белое, застуди мою кровь горячую, да суши мои кости крепкие, забери ты хотенье да волюшку..."

Не помня себя, дрожа от грохочущего заклятия, я отомкнула последний замок. И тут вбежал кот Василий:

- Не делайте этого, королевна! Остановитесь!

Поздно. Замок лопнул с металлическим стоном. Из сундука посыпались маленькие, рыжие, как тараканы, бесы. Они кинулись во все стороны. Они скалились, строили рожи. Над ними поднялся густой зеленый туман и двинулся ко мне. Я зашаталась и упала на пол.

Придорожный камень и бабушка Ядвига

- Пропала, - рыдал кот. - Она пропала. На глазах растаяла!..

- Не доглядели! - бушевал Баркаял.

Ингигерда невозмутимо констатировала:

- Люди выставляют себя бессильными в собственных глазах, чтобы было чем наслаждаться. Но когда приходит испытание, кое-кто из них все же способен постоять за себя. Полагаю, наша царевна из тех.

- Щелкнуть пальцами и переместить ее сюда. Делов-то, - пожал плечами Лукоморьев.

- Я не могу этого сделать, - Баркаял воздел руки. - Мы в ее мире. Позвольте напомнить, мы в ее аду. Я здесь почти бессилен...

- О, бедные боги... - вздохнул кот.

- Нет никакой возможности жить в мире, который походя изобретает себе и нам эта чертовка... - пробормотал Баркаял и опустился на придорожный камень.

- Взгляни, на что ты взгромоздился! - бесцеремонно заорал кот Василий.

Полустертая дождями и ветрами надпись проступала на камне.

- Вы разбираете что-нибудь? - cпросил Лукоморьев.

- Клинопись, - резюмировала Ингигерда.

- Нет, узнаю, это ее почерк! - радовался Василий.

Стрелки на замшелом камне указывали на три стороны.

Налево я вымостила тропу равнодушия. Поглядев туда, мои друзья увидели просеку в болотной осоке и камышах, молчаливую и глухую. Там не слышалось даже птичьих трелей. Прямо я выстелила широкую и ровную, как стрела, трассу ненависти.Здесь путник теряет себя.

Издалека доносилась медь духового оркестра.

Направо, в лесную чащобу, вела витая тропинка. Такой мне тогда казалась дорога любви, на которой лишаются воли.

- Ну что? - бодренько вопросил котишка. - Куда направимся?

- Давайте рассуждать логически, - сказала Ингигерда, - налево мы идти не можем, по этой дороге ходят в одиночку.

Кот поправил ее косичку.

- Когда маленькая девочка берется рассуждать логически, троим взрослым мужчинам остается слушать.

- Ну, решение принять решение - это еще не решение, - заметила юная ведьма и продолжила: - Прямо - опять-таки не лучший вариант. Если каждый из нас потеряет себя, кто же ее выручит? Значит, направо!

- Там что-то про волю, - усомнился кот.

- Надо выбирать из имеющихся вариантов, - дернула плечиком Ингигерда. Есть другой путь?

- Лично я вообще давно не волен, - загадочно произнес Лукоморьев.

- Ладно, согласен, - мяукнул кот, - но надо быть готовыми, что к концу пути мы станем другими.

- Какая здесь, однако, невероятная слякоть, - посетовал кот, в очередной раз поскользнувшись на беспрестанных поворотах узкой дорожки.

- Это слезы любивших, - пояснила Ингигерда, - надо же, сколько нарыдали, охламоны...

- Не понимаю, какой смысл плакать от любви? - рассуждал Лукоморьев. От любви надо смеяться.

- Когда нет взаимности? - вступил Василий.

- Хотеть взаимности - нескромно, - отрубил Лукоморьев.

Повинуясь новому повороту, мои спасители очутились на берегу живой реки. Благодать разливалась в воздухе. Все на минуту застыли.

- Неглинка, - благоговейно выговорил кот.

- Пошляк! - фыркнул Лукоморьев. - Неглинку заключили в трубу и пустили под землю еще в прошлом веке.

- Потому еще живая, - ощетинился кот.

Ингигерда вдруг рванула с пригорка вниз - ворона вспорхнула с ее плеча и понеслась за хозяйкой по воздуху. Девочка достала свой хрустальный пузырек и, погрузив в струи руки до локтей, набрала живой воды.

- Эх, носит меня, как бездомную собаку, по свету! - с горечью воскликнул кот Василий.

- Ты это чего? - встревожился Лукоморьев.

- Да надоело, говорю, все... - тоскливо произнес кот. - Мне бы в уютной спальне на ночь сказки котятам сказывать, а я по чужим параллельным мирам таскаюсь... И чего я тут не видал?.. Оттого-то у нас, между прочим, и сказок мало, а все одна действительность. Кому сказки-то сочинять, если я на работе отсутствую?.. А?..