Голос - [12]
7
Помнится, отец раньше рассказывал про свадьбу с большей живостью.
«Зачем такие подробности?» — не понимал тогда я.
А сейчас он их почему-то опустил.
Наверно, его заедало, что я не женат, хотя давно пора было. Но все время что-нибудь мешало; сначала я ссылался на учебу, и с этим мои старики соглашались, а теперь, когда подвинулось к тридцати, невесты подходящей не было: или девчата, на которых я останавливал свой взгляд, были слишком разборчивы, или я упустил время и сделался привередлив.
Из прежнего рассказа о свадьбе мне запомнилось, как Тимошка осыпал молодых овсом и приговаривал:
После Витиной и Совкиной свадьбы в тот же вечер исчез Федя.
Где только его не искали — никаких следов!
Аграфена Редчанкова ходила по деревням и у каждого встречного спрашивала: «Вы моего Федю не видали?»
На нее сочувственно взглядывали, что-нибудь отвечали и, не зная, как помочь, проходили дальше. Иные принимали ее за сумасшедшую.
Иссохшая, почерневшая от горя и августовской жары, она вернулась домой.
Написали родственникам. Ответы пришли один похожий на другой: не был, не заходил, не приезжал.
Игнат, не зная, куда себя девать, работал теперь не за двоих, как до этого, а за троих. Ему в глаза было страшно взглянуть, такие они сделались глубокие, горестные, недоуменные… Разве он не наказывал своих старших сыновей, которые были теперь на фронте? Да и найдется ли хоть один подрастающий мужчина, которому не попадало от отца или от матери? Тогда, выходит, всей деревне разбежаться надо было?!
А затем, как-то уж очень неожиданно, из деревни уехал лейтенант.
И тогда у Игната затеплилась надежда: не с лейтенантской ли помощью исчез Федя?
Дважды появлялся он в иркутской квартире: один раз утром, чуть свет, и поздно вечером.
— Где он? — еще с порога спросил первый раз Игнат, заглядывая лейтенанту за спину.
Лейтенант хмуро посмотрел на бадонского бригадира и в свою очередь спросил:
— Кто?
— Федя, вот кто, — обиженно и в то же время требовательно сказал Игнат.
— Н-не знаю, — ответил лейтенант.
— А чего краснеешь?
Лейтенант дотронулся ладонью до своих щек, словно — на ощупь определяя, сильно он покраснел или нет, и так же испытующе посмотрел Фединому отцу в прищуренные глаза, не выдержал и отвернулся.
На столе, у окна, лежали разбросанные как попало книги, чистая бумага, карандаши. Над кроватью висела новенькая географическая карта СССР, на ней какие-то военные обозначения… Игнат задержал на них взгляд, отметил, что Москва от этих обозначений находится все еще в опасной близости. И уже сдержаннее сказал:
— Не морочь мне головы, лейтенант. Неужели Федя не зашел и не поговорил с тобой?..
Продолжая сочувственно взглядывать на старика, лейтенант подал ему плетеный стул и быстро исчез на кухне.
Он вскипятил на примусе чайник, усадил Игната за стол. Старик ни о чем не мог говорить и спрашивал только о Феде: он был уверен, что его сын прячется где-то здесь, поблизости…
Игнат оставил лейтенанту баночку свежего масла, с десяток яиц, меду и пожелтевшего зимнего сала, которое на вид было не очень, а на вкус — язык проглотишь.
— Эх, ты, — укорил он лейтенанта, когда они встретились во второй раз. — А еще на фронте был… командиром танка, а старого солдата за нос водишь… Может, Федька в шифоньере сидит?
Игнат, конечно, с отчаяния сказал последние слова, они у него сами собой вырвались, но лейтенант нисколько этому не удивился, подошел к шифоньеру, оглянулся, спрашивая взглядом: открывать?
— Не надо, — сказал Игнат, а сам подождал, когда тот откроет дверку желтого шифоньера.
Там не только Феди, но ничего, кроме офицерской одежды, не было…
И вдруг как ножом резануло по сердцу Игната: шифоньер, в котором не было ни одного женского платья, ни одной женской кофточки, кричал об одиночестве лейтенанта!.. Чисто прибранная комната, лучи солнца, легко проникающие через вымытые большие стекла, показались Игнату холодными, а живые цветы на подоконнике — неживыми…
«Где мать лейтенанта? Где сестра? Где его невеста?» — почему-то не у лейтенанта, а у себя мысленно спрашивал Игнат, не в силах сдвинуться с места.
Продолжая коситься на шифоньер, как на что-то одушевленное, Игнат осторожно спросил:
— Дружочек, у тебя есть кто-нибудь из близких родственников?
— Б-были… До с-сорок… п-первого… — медленно, с запинками говорил лейтенант, как будто доставал слова с высокой полки, до которой никак не дотянуться.
— Там все остались… — медленно проговорил Игнат и сердитым кивком указал в окно, на запад, где шла жесточайшая в мире война.
Лейтенант ничего не сказал, опустил взгляд и смотрел на свои сапоги, которые он каждый день чистил до блеска, как будто убеждал кого-то, что в тылу он ненадолго и не сегодня завтра окажется на передовой по всей форме, как и полагается офицеру.
«Что отвечать, — подумал Игнат, — когда и так видно: нет у него никого на всем белом свете! А в деревне держался, будто он маменькин сынок, будто его избаловали… Молоде-е-ец, не любит жаловаться…»
Была у лейтенанта, пока они сидели за столом, одна-единственная жалоба: самое тяжелое время, каждый человек на счету, а его на фронт не пускают! Говорят, выздоравливайте, а лечения — никакого! Один совет лучше другого: отдыхать, почаще бывать на свежем воздухе, не волноваться, не думать о войне… Тут лейтенант сам рассмеялся и Игната рассмешил. Разговор у него в военкомате получился примерно такой:
В сборник молодого иркутского писателя вошли повести «Соседи», «Дом на поляне» и рассказы о жизни и делах сельских тружеников. Жажда доброты земной, способной к испытанию на излом, прочность, — основная тема сборника.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.