Голос разума. Философия объективизма. Эссе - [16]

Молодой человек заслуживает похвалы за свое необычайное психологическое чутье. Однако описываемая им ситуация не нова; она стара, как и альтруизм, и не ограничивается «либералами».

Вскоре после получения письма я встретила знаменитого историка, которому было далеко за 70, человека большого ума и учености, защитника капитализма. Я была удивлена тем фактом, что множество его работ и строгая логика его аргументов наполнены противоречиями из-за его согласия с «общим благом» как критерием морали. Я спросила его о причинах. «Ну, человек должен сказать это массам, – ответил он, – иначе они не примут капитализм».

Между этими двумя возрастными крайностями, от колледжа до кульминации всей жизненной борьбы, лежит негласная психологическая история, наполненная ужасом. Это история людей, тратящих свою жизнь на извинения за собственные умственные способности.

Схема, которую я сейчас опишу, не охватывает всех способных людей – некоторым удается ее избежать; но во времена нашей антирациональной культуры она душит многих.

Ко времени поступления в колледж яркий, чувствительный и не по годам наблюдательный подросток обретает чувство, что он пойман в ловушку кошмарной вселенной, где его отвергают не за недостатки, а за его лучший атрибут – интеллект. Пока всего лишь чувство, а не твердое убеждение: ни один подросток не поверит в существование такого зла. Он лишь чувствует, что «отличается» в смысле, который не в состоянии определить, что он не ладит с людьми по причине, которую не может назвать, что он хочет понимать явления и серьезные проблемы, которыми, кажется, больше никто не озабочен.

Первый год в колледже – его психологический убийца. Он ожидал, что колледж станет для него цитаделью интеллекта, где он найдет ответы, знание, смысл и прежде всего тех, с кем он разделит свой интерес к идеям. Но ничего не находит. Один-два преподавателя оправдают его надежды (хотя с каждым годом таких преподавателей становится все меньше). Он ищет интеллектуальных компаньонов, но встречает тех же людей, что и в детском саду, на игровых площадках и пустырях, – злобных, визгливых, агрессивно неразумных людей, играющих в те же игры, с той лишь разницей, что латинский жаргон заменил куличики и бейсбольные биты.

В жизни можно принять множество неверных решений, но самое ужасное из них (психологически, интеллектуально и морально) – попытка присоединиться к группе ценой продажи своей души покупателю, не заинтересованному в сделке. Так человек пытается извиниться за свою интеллектуальную озабоченность и сбежать от одиночества мыслителя, отдав свой ум на службу какой-либо социально-альтруистической цели. Так в поступке обретается бессловесная форма признания: «Я не аутсайдер! Я – ваш друг! Пожалуйста, простите меня за то, что использую свой разум. Я буду использовать его только для того, чтобы служить вам!»

Если он и сохранит хоть какие-то личные ценности после такой сделки, самоуважение точно не будет входить в их число.

Такие решения редко принимаются сознательно. Они вызревают постепенно, под действием подсознательной эмоциональной мотивации и полусознательной рационализации. Альтруизм предлагает целый арсенал рационализаций: если личностно несформировавшийся подросток говорит себе, что его страх – это любовь к человечеству, его подчинение – это бескорыстие, его моральное предательство – это духовное благородство, то он в ловушке. Ко времени окончательного взросления, когда он будет все лучше понимать, степень разрушения его самоуважения будет такой, что он не осмелится пересмотреть проблему.

В психологическом портрете такого человека чаще всего есть небольшая доля социальной метафизики [принятия идей из «вторых рук»], но трудно сказать, она ли привела к его капитуляции или капитуляция послужила причиной такого состояния. В любом случае его основная мотивация другая и зачастую хуже. По сути, цель социальной метафизики – избежать ответственности за самостоятельное мышление, и индивид сдает свой разум, который боится использовать, предпочитая следовать суждению других. Так интеллектуальный умиротворитель предает мораль, сферу ценностей, чтобы ему позволили использовать свой разум. Здесь степень самоуничижения огромна: невыраженный взгляд на ценности (не относящийся к разуму) – ужасающий; невыраженный взгляд на собственный разум (как работающий по позволению тех, кто не обладает разумом) невозможно выразить словами (да и сам умиротворитель не станет об этом говорить).

Вариантов последствий так же много, как много и людей, совершающих подобную моральную измену. Но следы психологической деформации можно увидеть в большинстве таких случаев как общие симптомы.

Человеколюбие – то, чего никогда не достигнет умиротворитель. Наоборот, его бросающейся в глаза характеристикой станет смесь едкого презрения и глубокой, интенсивной ненависти к человечеству, – ненависти, непроницаемой для разума. Он считает людей злыми от природы, он жалуется на их врожденную глупость, посредственность, порочность, при этом яростно захлопывает дверь перед любым аргументом, который ставит под сомнение его оценку. Он смотрит на человечество как на безмозглого дикаря, наделенного необъяснимой всемогущей властью. Он живет в ужасе от такого образа, сопротивляясь попыткам его пересмотреть.