Голос Лема - [166]

И вдруг до него дошло.

Если Барбара и правда исчезла из виртуала, значит, они ее отключили. Забрали, как сказала девочка, назвавшаяся Ани. Сколько времени он мог быть в Сети? Полчаса? Сорок минут? А потом? Просмотр документов занял еще полчаса. А ведь японец обещал провести перенос Барбары утром в среду. Значит, что-то пошло не так?

— Аки.

— Да, доктор?

— Можешь соединить меня с профессором Ямадой? Мне нужно кое-что узнать.

На миг лицо виртуальной ассистентки окаменело в профессиональной улыбке.

— Увы, ассистентка профессора Ямады информирует, что он вне доступа. Час назад он покинул станцию. Вернется сегодня около часа ночи. Оставить ему сообщение?

Проклятие. Ямада не упоминал, что вылетает. С другой стороны, он и не должен был сообщать Шэну о своих личных планах.

— Нет, спасибо, ничего срочного. Я поговорю с ним завтра.

И все же Барбара исчезла из своего домика.

Он подплыл к двери.

Приближаясь к торцу Копья, где находилась лаборатория Ямады, он понял, что дело плохо. В коридоре было полно людей, динамики интеркома взлаивали короткими командами, а персонал даже не пытался скрыть легкую панику. Перед входом стояло двое охранников.

Войти внутрь. Это задание номер один. Если его кто-то остановит, у него есть наготове отговорка: он — сотрудник Ямады, услышал о проблемах, приплыл, чтобы проверить, не может ли помочь. Должно подействовать.

Шэн чуть не столкнулся с Памелой Якобсон. Та выплыла из ближайшей двери и посмотрела на него, словно увидев впервые.

— Доктор Якобсон. Что случилось?

Глаза женщины на миг раскрылись шире.

— У нас аварийная ситуация. Состояния здоровья пациентки внезапно ухудшилось, доктор Денавер, — сказала она громко. — Прошу за мной.

Она легко оттолкнулась от стены, поймала контейнер с оборудованием, двигающийся к лаборатории, дала тому увлечь ее вперед. Шэн присоединился к ней. Оба охранника равнодушно посмотрели на него: похоже, то, что он сопровождал ассистентку Ямады, было лучшим пропуском.

Он подплыл к Барби, прицепившись к контейнеру. Вокруг кружили люди, но никто не обращал на него внимания. Если находишься в месте, доступ куда связан со специальными полномочиями, все полагают, что ты этими полномочиями обладаешь. Особенно если ты — рядом с правой рукой шефа.

Барбара была обнажена. Теперь, вблизи, она выглядела куда хуже, чем из-за стекла. Почти прозрачная кожа, сеть голубых вен выступала на поверхность, словно племенная татуировка, синие губы — знак недостатка кислорода, темные круги под глазами, веки настолько тонки, что под ними почти виден цвет глаз. Оба ее запястья он мог бы обхватить одной рукой.

Внизу живота, сразу над линией лобковых волос, был отвратительный, рваный шрам. След от кесарева сечения, значит…

— Пытались ее спасти. Ее, не ребенка. Ребенка — не удалось. Только после конца этой процедуры стало понятно, что отнюдь не лечение давало такие прекрасные результаты.

Памела Якобсон выплыла из-за контейнера. Повисла вниз головой относительно Шэна, двумя руками прижимая к груди планшет. Экономность движений, которая была ей присуща, свидетельствовала о немалом опыте передвижения при нулевой гравитации. Она опять смотрела не на него, а куда-то левее, в пространство.

— Она была первым случаем, понимаете? Первым человеком, у которого новообразование начало отступать после того, как появились метастазы почти во всех внутренних органах. Ее лечащий врач чуть не обмочился от счастья. Сообщил заведующему онкологического отделения, тот связался с коллегой из соседней больницы: «Интересный случай, у одной из моих пациенток случилась ремиссия рака, того, знаешь, сверхагрессивного, хотя мы давали ей не больше трех месяцев». Слух разошелся — и попал к Ямаде, тот стоял во главе группы, созданной как раз для борьбы с этим раком. Он появился в госпитале через пару дней.

Она медленно протянула руку и ухватилась за скобу у постели Барбары.

— Но прибыл слишком поздно. Барбара двумя днями раньше выписалась по собственному желанию, хотела решить какие-то дела. Вроде бы дело было в парне, вроде бы он хотел ее бросить, вроде бы поссорились, и он ее побил. Она была беременной, на третьем месяце. Когда ее привезли в госпиталь, то смогли сделать только одно: как можно скорее вскрыть ее и вынуть мертвого ребенка.

— Что случилось потом? — спросил Шэн тихо.

Она все еще не смотрела на него.

— Рак вернулся. Сильнее, чем раньше. Ямада… Профессор Ямада, — сказала Памела с усилием. — Он тогда неделю сидел в больнице, думал. Анализировал. Наверное, был у него какой-то проблеск, откровение или дух вселился, тут уж как кому нравится. В одних только Штатах от рака ежегодно страдает восемьсот тысяч человек, сто тысяч — умирают. Это эпидемия, о которой никто не пишет. Во всем мире счет идет на миллионы. Что такое жизнь одной женщины?

— Не понимаю.

— Она победила рак в последней стадии развития. И продолжает это делать. Раз за разом. И когда она почти исцелена, лечение прерывают, и опухоли позволяют развиться снова. Потому что Ямада все еще не понимает, как ей удается рак побеждать.

Это было словно удар по зубам. Если бы Памела Якобсон, все еще вися вверх ногами, вынула парализатор и выстрелила ему в пах, эффект был бы куда меньшим. Шэн чувствовал, словно на его груди сомкнулся железный обруч, а в голове взорвался небольшой заряд. Только и сумел, что открыть рот.