Голос Лема - [164]

— Где?!

— На зеленом пляже. Уже сюда идет.

Ани остановилась на половине дороги к двери.

— Как это: идет?

— Ну… колено себе разбила, но хромает. Хромык, хромык, хро… мык…

Малышка замолчала, увидев выражение лица сестры.

— Беа, тогда почему ты говоришь, что она упала? А я тоже хороша: вместо того, чтобы разобраться, готова мчаться сломя голову, — она выглянула за дверь. — Ну входи, сейчас я тебя перевяжу.

Вошла еще одна девочка. По крайней мере, Шэн решил по разговору, что это девочка, потому что одета она была как мальчик: с короткими волосами и лицом уличного босяка выглядела очередным воплощением Гека Финна. На вид Денавер дал бы ей лет десять. Ани подошла, наклонилась над разодранными на правом колене штанами.

— Ну-у… это наверняка болит. Вся кожа содрана. Сядь за стол, сейчас принесу воду, чтобы промыть.

Пострадавшая, прихрамывая, подошла к лавке и села, бросая на Шэна косые взгляды. Самая маленькая из девочек подошла к ней на цыпочках и театральным шепотом заявила:

— У тебя кровь идет.

Шэн хорошо видел порванную штанину и красное пятно, пропитывающее материю.

— Может, я помогу? — он встал и подошел к Нат. — Я врач.

— Но лечите головы, а не колени, — заявила Беа.

— В коленях разбираюсь тоже, — пробормотал он, присаживаясь возле Нат. — Больно?

— Немного, — она не сводила взгляда с его лица, и ему казалось, что два зеленых фонаря прожигают ему дыру во лбу.

Он подвернул штанину и тихонько присвистнул.

— Ну и ну. Должно быть, ты упала с высоты. Согни ногу. Потихоньку. Хорошо. Больно?

«Виртуал, — снова застучало у него под черепом. — Ты в виртуале. Эта рана — всего лишь симуляция. Немного цифровой памяти и чуток вычислительных мощностей. Всего лишь информация». Он поднял взгляд и встретился глазами с Нат. Зрачки у нее были словно острия иголок, а на побледневшем лбу выступил пот. Под кожей играли желваки. Он снова взглянул на рану. Кровь, когда шевелила ногой, начинала течь сильнее.

— У вас всех трехбуквенные имена? — спросил.

— Н… нет. Ани это… Анн-Мари. Беа… ох… Беа… триче и Натали. Эй!

Ему пришлось изо всех сил удержать ее ногу, чтобы не вырвалась из хватки.

— Ты Натали, верно?

— Верно… ой…

— Это Ваэль посокращал нам имена, доктор, — Анн-Мари выросла у него за спиной с миской горячей воды и бинтами. — И мы как-то привыкли. Как рана?

— Ободрана кожа, рана, кровотечение. Но это мелочи. Больше меня беспокоит вот это, — он начал аккуратно сгибать ногу.

— Ой… ой-ой!

— Именно. Может быть повреждена суставная сумка.

«Виртуал, — снова отозвался голос в его голове. — Ты в искусственной среде. Тут нет суставных сумок, костей и крови. Есть только их симуляции, то, что можно исправить в долю секунды.

А тогда почему ребенок дергается каждый раз, когда шевелишь ее ногой? Конструкт?»

— То есть, нужны лубки, — Ани поставила миску на пол и принялась промывать рану. Нат стиснула зубы, но молчала.

— И часто такое с ней?

— Слишком часто, — старшая девочка показала несколько шрамов на ноге сестры. — Мама говорит, что ей бы родиться мальчиком.

— Она была бы идеальным мальчишкой, — проворчал Шэн.

Ему показалось, что больная покраснела. Маловато, чтобы понять, в чем дело.

— Я вижу, у тебя есть бинты для такого случая, — заметил Денавер.

— С этой бандой — это необходимый минимум. Но Нат все равно использует их в два раза чаще остальных.

— Если обернешь ее сразу всеми, она выпутается из них только к восемнадцати.

Нат фыркнула от смеха, который сразу перешел в плаксивый вздох, когда сестра сильнее прижала тряпку к ране, смывая засохшую кровь. Распознавание абстрактных шуток — человеческая способность. То есть, Натали была человеком, игроком, воплощенным в образе маленькой девочки. Он взглянул на Беа.

— Она тоже, — Ани ополоснула тряпку в воде и с мрачным лицом принялась очищать рану снова. — Хотя если вам удастся придумать шутку, которую поймет шестилетка, то я буду благодарна. Беа все еще полагает, что пукнуть — это смешно.

— Я знаю сорокалетних мужчин, которые считают так же.

— Я, между прочим, здесь, — напомнила о себе малышка.

— Я слышу, Беа.

— Мама говорила, что неправильно говорить о ком-то, кто слушает.

— Верно. Ступай, посмотри, как она себя чувствует. Поможете мне, господин доктор?

— Конечно.

Они молча закончили перевязку. После этого нога Нат стала выглядеть, словно на месте колена у нее — дыня. Больная осмотрела результаты их трудов, попыталась встать на ногу, драматическим, нарочитым жестом смерила ширину повязки.

— Доктор по голове и умненькая старшая сестра, — вздохнула тяжело. — Может, скажете мне, как я теперь сумею снять штаны?

Они обменялись взглядами и снова фыркнули смехом.

Из мансарды донесся крик:

— Мама!!! Мамочка!!! Где ты?! Мааамааа!!!

Ани мгновенно замолчала. Некоторое время казалось, что она к чему-то усиленно прислушивается.

— Ее забрали, — перевела на него тяжелый, мрачный взгляд. — Забрали ее от нас. Приведите ее назад, доктор.

— Что?

— Ямада вас обманывает. Пожалуйста, проверьте, как долго у моей матери стоит имплантат. И что они регулярно заказывают с Земли каждый три-четыре месяца. Давайте!

Соединение оборвалось.

«Будь у меня имплантат, — подумал Шэн, снимая шлем, — такое удаление из системы могло бы повредить нейроводы». Взглянул на часы. Восемнадцать тридцать по времени станции. Ани сказала, что Барбару забрали, значит ли это, что Ямада отрезал ее от Сети раньше, чем намеревался? И кто такие эти детишки, во что они играли и как, проклятие, сумели обойти охранные системы станции? Воображение подсунуло ему образ группки молодых гениев, которые случайно вломились в системы фирмы и наткнулись на потерявшуюся в виртуале женщину, а потому забрали ее в специально созданный уголок Сети, где играют в большую и счастливую семью. Детишки наверняка с вмонтированными имплантатами, а это значит — с инвалидностью, потому что лишь в таких случаях детям ставили постоянное подключение. Или, как в дурной мелодраме: группа несчастных людей встречает несчастную женщину, и благодаря любви и самопожертвованию они находят радость и покой. Отчего бы нет? Полить сверху глазурью, посыпать марципанами и можно подавиться от сладости.