Голос крови - [23]

Месяц прошел так быстро, что даже не прошел, а пролетел! За этот месяц отношения Саши и Тани превратились в общения на ТЫ. Они дважды ходили в театр, один раз даже в Большой, куда Танюшка не забредала со школьной скамьи. В школе они часто посещали театры, потому что это была школьная программа для москвичей, а затем стало не до театров.

Но сейчас, в этот месяц, была и «Жизель», и Таганка, с «Добрым человеком из Сезуана» и два раза музеи.

Культурная программа «била ключом», как определила это ба Тоня и заваливала Танюшкину спальню букетами роз. Ба Тоня выносила очередной букет из спальни, ставила перед собой на кухонный стол, погружалась в него лицом и вздыхала.

– Ба! Не вздыхай ты так! Все хорошо. – утешала ее Танюшка.

– Милая моя девочка! Это все красиво, но правнуков мне видно, не видно! Когда уж будешь знакомить семью со своим героем? Мы все в большом любопытстве! И мать и отец извелись в ожидалках. Ну?

– Бабуль. Придет время и все будет. Хорошо?

– Оох! Хорошо-оо-оо! Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего! – пропела ба Тоня, неожиданно для Танюшки, отчего обе дружно рассмеялись.

Однажды Саша заговорщицки подморгнул Тане, подхватил под руку и сообщил:

– У меня для тебя есть новость. Сегодня мы идем в гости к одному совершенно потрясающему человеку. Он профессор и тоже гематолог. Это он заразил меня этой «кровавой темой». Но! Но! Но! Это не просто профессор!

– Я обожаю не просто профессоров, а простых профессоров! Если честно, их у нас дома много бывает, хоть пруд пруди. Настоящий профессор, он такой скучный и заумный! Ужас!

– Наш профессор увлекается изотерикой и экстрасенсорикой! Об этом говорить сегодня не принято, и он об этом никому не говорит. Время такое, странное. Уже не атеизм, но еще и не глубокая Вера хоть во что-то. А он верующий!

– Просто верующий! – повторила Таня. – Интересно….

– Но еще он просто совершенно необыкновенный человек! Совершенно! Он тот, кто всегда ходит поперек толпы. Имеет свою точку зрения и не соглашается думать, как правильно, или как «сказала наша коммунистическая партия». Он всегда и думает, и говорит индивидуально. Как считает необходимым. Я думаю, что тебе будет очень интересно! Очень!

– А он не боится так жить?

Глава десятая Новый человек

Хозяин встретил их в двери, галантно поцеловал Танюшке руку, по-мужски поздоровался с Сашей и провел их в гостиную.

Саша представил Таню очень торжественно – Говорова Татьяна Евгеньевна, – отчего Таня вдруг покраснела и засмущалась, так громко и веско прозвучало ее имя, как будто оно немедленно ее к чему-то обязало, к каким-то действиям или поступкам.

Его звали Феликс Иванович Боярский. Это был худощавый, высокий и очень представительный мужчина с чуть проклюнувшейся «благородной сединой» на висках и даже одной совсем седой прядью через всю шевелюру, как у Аркадия Райкина. Вид у него был, как у настоящего киноартиста!

«Потрясающе! – подумала Таня. – Никогда не могла себе представить, что ученые могут так выглядеть! Как кинозвезды!»

Все внутри этого дома говорило о любви, царящей здесь. Было тепло, ухожено, красиво и как-то очень благополучно. Как сказала бы ба Тоня. – Богато!

Наверное, это и была та самая положительная аура, о которой она читала, и, как показалось Тане, которая и должна быть в каждом человеческом доме. Правда, у них дома тоже было очень уютно и тепло, но «как-то бестолково», как говорила ба Тоня. – Негоже лилиям прясть! – и кивала исподтишка на мать.

Мужчины разговорились в двери, а Таня прошла мимо них внутрь и стала рассматривать все вокруг себя.

Большая и уютная гостиная в классическом стиле встретила Таню солидными, тяжелыми темно зелеными портьерами с кистями и ламбрекенами, и тонкими «маркизами» необыкновенного нежно салатового цвета. Старинная, красная, дубовая, резная мебель. Резной камин из нежно-салатового мрамора с розовыми прожилками, уставленный сверху коллекцией старинных часов с фигурками ангелов или молодых пар в поцелуе и с позолотой. В массивных рамах старинные картины, в основном изображающих пейзажи средневековой Европы с кучерявыми рощами и тучами, пробитыми лучами солнца. Большая коллекция миниатюр на кости, висящая над антикварным диваном, а глубокие, темно зеленого бархата, кресла, в которые она тут же «утопилась» усаживаясь, расслабили и подготовили Таню к необыкновенному общению.

Мимо мужчин прошла женщина. Наверное, это была жена Феликса Ивановича, потому что очень подходила ему по стати и была какая-то необыкновенная, слишком ухоженная и как бы нереальная. В руках у нее был поднос с пирожными и полным кофейным сервизом. Она поставила на стол поднос с таким изяществом и грацией, что со спины казалась молодой, юной девушкой. Уложенная прядями прическа, как будто дама собралась в оперу в Миланский театр, длинное платье в пол, и туфли на высоком каблуке заставили почувствовать Таню не в своей тарелке в модных джинсах и водолазке в «лапшу». Она мило улыбнулась гостям и, молча удалилась, томно чуть взмахнув рукой, что, вероятно, означало:

– Вы говорите, а я, пожалуй, пойду и не буду вам мешать…

Профессор посмотрел ей вслед и улыбнувшись сказал: