Голос крови - [21]

А он подошел вдруг сзади, молча взял за руку и повел за собой.

Они, как два заговорщика, молча зашли в процедурную, заперлись изнутри на ключ и молча остановились друг перед другом. Оба не знали, как себя вести и что делать дальше. Когда же Александр Иванович сделал шаг вперед и протянул к ней губы трубочкой, Таня инстинктивно отпрянула. Он как-то смешно дернулся головой вперед, клюнул ее сухими губами, но промазал, потому, что она тоже дернулась, но в сторону и получилось, что поцеловал он не Таню, а ее ухо. Поэтому даже этот первый поцелуй, на который он решился, со стороны выглядел очень смешно, потому, что был скомканным и смазанным. От этого они оба рассмеялись и таким образом сняли первое напряжение.

Потом Таня попросила погасить свет, потому что, на самом деле, очень стеснялась. Без верхнего света, а только с подсветкой через матовое стекло входной двери, было не так стыдно и они, как два неопытных ребенка, стали раздеваться, развернувшись друг к другу спиной.

Потом Таня так и стояла голенькая, спиной к нему, прикрыв ладошками обнаженную грудь, и ждала его прикосновения, а он сопел за спиной и не двигался….

Так прошло несколько минут. Таня набралась мужества и развернулась. Он, точно так же как и она, прикрывал свои интимные места, сложив ладошки лодочкой. Это было не просто забавно, а даже очень смешно…, но Таня сдержалась и только хихикнула. От этого Александр Иванович вдруг сжал ноги буковкой Х и присел.

Тут уж она не могла больше сдерживаться и рассмеялась.

– По-моему, мы поспешили. Наверное, нужно все-таки, как и положено, пройти букетно-конфетный период. Иначе между нами ничего не возникнет, а, значит, ничего и не получится. Для женщины все проще, а мужчина субстанция тонкая. Он должен настроиться и быть готовым к близости. Я очень извиняюсь… – сказала Таня, почему-то, казенным голосом, схватила свое белье и шмыгнула за шкаф.

Ей стало совсем стыдно, и от того, что сказала, и от всей этой нелепой ситуации. Она постаралась одеться, как можно быстрее.

«Вот! Вот когда кровь начинает бушевать и даже тормозов не видит! Вот когда лидерство прет и стыда не чувствует! Какая я все же пошлая и циничная! Как мне не стыдно нахально тащить мужчину в кровать и даже не стесняться говорить ему такие отвратительные вещи…» – думала Таня с опозданием.

– Танечка! – тихо и смущенно проговорил Александр Иванович. – Я тоже извиняюсь. Я вообще с женщинами очень скромный. Я их стесняюсь и даже не знаю, с какой стороны подступаться? Я очень обрадовался вашему предложению. Мне подумалось, что вот, наконец-то, и я стану мужчиной!

– Так у вас нет опыта в сексуальной жизни? – Таня выглянула из-за шкафа с совершенно неописуемым выражением на лице и круглыми глазами.

– Только не надо смеяться надо мной! Я действительно, девственник. – и опустил голову.

И тут Таня ужаснулась от нелепости своей наглости и своей страшной невоспитанности эгоистки! Она не знала, как теперь выйти из этой ужасной ситуации и стала, заикаясь, шептать еле слышно, потому что ей было очень стыдно:

– Извините меня, Бога ради. Я такая нахалка, напористо на вас наехала и потащила в кровать, прикрывшись резус-фактором. Я, честное слово, не собиралась вас насильно заставлять быть со мной. Хотя вы мне нравитесь, если честно…. Извините!

Таня, красная, как рак, быстро натаскивала на себя одежду, а потом, как пробка, выскочила из процедурного кабинета.

Когда и как Александр Иванович ушел из кабинета она не видела…

Глава девятая Эх, жизнь, наша жизнь…

Они не виделись почти месяц. Таня решила, что он специально берет дежурства в те дни, когда не сможет с ней столкнуться. Конечно. Нельзя было так… некрасиво и жестоко, особенно про намеки на ухаживания. Сама предложила и сама же бессовестно упрекнула. А он и не собирался за ней ухаживать. Может она ему даже и не нравилась совсем. И вообще…

Тане было безумно мерзко внутри души и было даже очень хорошо, что он не попадался ей на глаза…

Но, в конце концов, и это произошло. Они как-то все равно оказались вместе на одном ночном дежурстве. Когда же это случилось, первое, что она обнаружила на своей тумбочке, это огромный букет нежно кремовых роз, по краю отороченных темно-коричневым обводом.

Запах стоял одуревающий и Таня, наклонившись к букету, утонула в нем всем своим носом и задохнувшимся от счастья нутром, которое даже сжало спазмом.

– Может и, правда, нужно было начинать с букетов? – спросил вдруг Александр Иванович, тихо подходя сзади. – Это вам.

Таня вся обмякла и вспотела со спины. Она стояла, не в силах развернуться и посмотреть ему в глаза. Ей и, правда, было очень стыдно и неловко.

Он как будто почувствовал это, развернул ее сам за плечи и посмотрел именно прямо в глаза. Таня тоже подняла свои, и этот молчаливый, долгий взгляд сработал лучше слов и обнаженных тел. Искра проскочила.

Таня обрадовалась ей, как девочка кукле! Ей тут же очень захотела спросить, а как у него? Опять из нее стал вылезать лидер и плохо срабатывали тормоза, поэтому она больно прикусила сама себе язык и промолчала.

Он заговорил сам:

– Танечка. Разрешите пригласить вас на свидание. Я даже билеты в цирк купил. Вы как? Любите цирк? Это будет послезавтра. Я не дежурю, а вы?