Голос из толпы. Дневниковые записи - [33]

– Я вас ждала. Мне позвонили из Шугозера, что будет лектор.

Минуту спустя я сидел за столом, на котором попыхивал медный самовар, и разговаривал с хозяйками.

Прежде всего узнал от Быстровой, что лекция не состоится. В деревне никого нет, кроме стариков. Все ушли в соседнюю деревню, где справляется праздник святой Троицы.

– Разве ваша молодежь религиозна? В Бога верят?

– Не верят. Но делать-то нечего, вот и ходят! Все-таки веселье… Клуб у нас – пустое помещение. Хотим радиолу достать, чтоб можно было танцевать.

– А вы тоже пошли бы на праздник, если бы не ждали лектора?

Девушка неуверенно улыбнулась и дала утвердительный ответ.

Я стал расспрашивать про колхоз. Оказывается, и этот колхоз, по словам Быстровой, из отстающих.

– Живет за счет государства – на ссудах. Денег в колхозе нет. Колхоз задолжал колхозникам еще за 1953 год. Трудодень стоит 50 копеек («И при такой стоимости трудодня колхоз не в состоянии расплатиться с людьми!» – удивился я). Народу у нас не хватает. Кабы не помощь МТС, не справились бы ни с чем. Машины за людей работают.

– А в Палуе недовольны тракторами и трактористами. Говорят, если бы их не было, было бы лучше. Жалуются, что есть нечего. Как у вас живут? Тоже сильно жалуются?

– В Палуе, в «Разгаре»? Ну, это не колхоз. Тамошние и умеют разве что плакаться, но не работать. У нас никто не жалуется, что нечего есть. Голодными не ходим. В нашем колхозе только две семьи нуждающихся: наша и Половинкиных. Нам помогают. Недавно, например, дали сорок килограммов ржи. Это во-первых. Во-вторых, у нас есть где подработать. Летом – молочный завод, зимой – лесозаготовки. На лесозаготовках хорошо платят. Все бегут туда работать. Работать в колхозе не хотят, потому что невыгодно. Сейчас стали насильно загонять в колхоз. Я, например, работала на молокозаводе. Ко мне пристали – вступай да вступай в колхоз. Пришлось вступить, так как я комсорг. Не была бы комсоргом, не вступила. Сейчас со всеми так делают. Если живешь в деревне, увольняют с работы: иди в колхоз. Я уж к Ганибалову обращалась: оставьте меня на молокозаводе, мы с мамой все-таки нуждающиеся, а он ни в какую: ты комсорг, ты должна показать пример. Дали мне добровольную путевку и определили в колхоз.

– И все же ваш колхоз побогаче «Разгара».

– Кто его не богаче? «Разгар» хуже всех. У нас в позапрошлом году тоже было худо. Потом сменили председателя – лучше стало. Теперь председатель хороший. В прошлом году дал каждому на себя по воскресеньям сено косить. Потому сена накосили много, колхозу и себе. Недавно построили новый коровник. У нас колхозное стадо неплохое. Правда, колхозные коровы дают по три-пять литров молока, личные – по десять-двенадцать литров в день.

– Как у вас с дисциплиной? Честно работают?

– Какая там честность, если никто не хочет работать в колхозе! Работать начинают с 11–12 часов. Обед длится два-три часа. Обедают не в поле, по бригадам, а уходят домой. Бригадиров, бывает, обманывают. Получит наряд, а на работу не выйдет. Все оттого, что невыгодно работать в колхозе. Каждый своим хозяйством живет. Зимой подрабатывают в лесхозе.

Я спросил о школе. В деревне была школа – четырехлетка. Ребят в ней много, и учительница, по словам Быстровой, завалена работой. Много молодежи учится в средней школе, расположенной за несколько километров от деревни.

– Но зачем они учатся? – поставила вопрос моя собеседница и сама же ответила: – Чтоб получить образование и уехать в город. Окончит восемь классов, получит паспорт – только ее и видели. Потому сейчас решили паспортов не давать, пока десять классов не окончит… Вот колхоз «Большевик» – богатый колхоз. Там в школу не особенно-то ходят. Потому что никто не хочет уезжать из «Большевика». Оканчивают четыре класса и перестают учиться.

– Значит, в районе есть колхозы, где люди работают с охотой?

– Есть. «Большевик». В этот колхоз все хотят вступить, не то что уходить. Трудодень у них стоит три рубля. Есть свои машины, гараж. Потому там и народу много.

– И земля в «Большевике» такая же, как у вас?

– Такая же. Земля, в общем, ничего. Если применять удобрения, хорошие можно получать урожаи.

Далее Быстрова поведала о конфликте с приусадебными участками. На приусадебный участок вместе с домом полагается 26 соток. Поэтому правление колхоза отобрало излишки, и теперь земельные отрезы находятся в запустении. И колхоз не может их использовать, и людям не возвращают.

– Неправильно применять так закон, – убежденно сказала Быстрова. – Надо отдать землю обратно. Отдать только колхозникам. Не колхозникам не отдавать!

Пожаловалась она и на то, на что жаловались в «Разгаре»: невыгодно сеять хлеба, от них больше убытков, чем проку. Надо сделать колхозы специализированными: или животноводство, или овощеводство.

Само собой разумеется, в нашем разговоре речь зашла и о комсомольской организации.

– Тематических собраний мы не проводим. Воспитательной работы вообще нет никакой. Есть комсомольцы, которые хуже не комсомольцев. Есть которые по два года не платили взносов. Сейчас их исключили – они из годов вышли.

– Ну а из района руководят вами, проверяют?