Голос друга - [11]

— Что ж, написано довольно сильно! — сказал придворный, и толстый живот его колыхнулся от беззвучного смеха.

Делонэ кивнул головой и спокойно продолжал читать:

— «Когда, расчесывая свои космы, спутанные ветром, ты находишь на костяном гребне жирную вошь, ты давишь ее ногтем. Так почему же ты терпишь не менее мерзостных паразитов, язвящих укусами тело твоей родины, жадно сосущих кровь народа? Я говорю о развращенных и наглых бездельниках — о дворянах, аристократах, обо всей придворной своре тунеядцев…» Ну, и так далее, — Делонэ захлопнул книгу, положил ее на стол. — Вы правы, граф, — написано довольно сильно!..

Толстяк кисло улыбался, покручивая пухлыми пальцами пуговицу своего расшитого золотом камзола…

Оставшись один, откупщик устало опустился в кресло, прикрыл рукой глаза.

Потрескивая, горели свечи, — единственный звук, нарушавший тишину полутемной библиотеки.

Вдруг Делонэ поднял голову. Ему почудилось, что он слышит смутный гул, похожий на ропот далекого морского прибоя. Встал, подошел к окну и, распахнув его, долго смотрел в сад, прислушиваясь к чему-то… Не ожидал ли он услышать отдаленные раскаты народного гнева — отзвуки событий, свершающихся там, в городе? Старый откупщик понимал: взятие Бастилии — только начало. Начало — чего? Народ осознал свою силу. Что его остановит?..

Все было тихо за окном. Кроме слабого шороха ветра в черной листве кустов сирени и жасмина в саду, Делонэ ничего не услышал. Но и тишина казалась ему угрожающей, таящей неведомые опасности и беды. Он поспешно закрыл окно, задернул тяжелый занавес, вернулся к столу. Взгляд его упал на книгу… Она написана врагом! Врагом, вызывающим к себе невольное уважение своею прямотой, смелостью. Мелькнула мысль: бросить книгу в камин, поднести к растопке, приготовленной слугою, свечу. И через несколько минут от книги останется комок пепла, который легко разбить кочергой. Но не значит ли это показать свой страх перед каким-то Тибо?.. Делонэ усмехнулся, покачал головой.

— Здесь ты не наделаешь большой беды! — прошептал он и, поставив книгу на полку, запер шкаф.

Так книга Франсуа Тибо снова очутилась в тюрьме из красного дерева — в библиотеке откупщика Делонэ, в которой провела немало лет в молчании, в бездействии. Лишь изредка с недобрым любопытством ее перелистывали тонкие, украшенные перстнями пальцы человека, ненавидевшего и боявшегося ее.

2

В душную августовскую ночь Делонэ вошел в библиотеку со свечой в руке, в сапогах, в дорожном плаще, Следом за ним старик камердинер внес небольшой сундук.

Прошло три года после ночного разговора с придворным здесь, за бокалом вина. А как все изменилось!.. То, что тогда казалось отдаленной угрозой, которая могла и не осуществиться, теперь вплотную подошло к дверям богатого особняка Делонэ. «Революция!» — сказал тогда толстый «шаркун», вроде бы даже похваляясь этим словом. Он не мог понять своими бараньими мозгами ни грозного смысла слова, ни его взрывной силы!..

Бежать, скорее бежать, чтобы спасти жизнь!

— Поклянись мне, Жиро, — сказал Делонэ камердинеру, — что ты сбережешь хотя бы те книги и рукописи, список которых я тебе оставил!

Старик молча наклонил голову.

— Завтра же уложи их в ящики и любой ценой отправь в Лондон, где я буду их ждать… Пожалуй, это единственное, чем я по-настоящему дорожу из всего своего добра!

Делонэ прошелся вдоль шкафов. Высоко поднимая свечу, он вглядывался в разноцветные, поблескивающие золотом корешки книг, в мраморные бюсты поэтов и мудрецов древности, стоявшие на шкафах. «О чем молиться, друг? Было бы книг в изобилии!..» — вспомнился ему стих любимого Горация.

Распахнув книжные шкафы, Делонэ наспех отобрал с десяток самых ценных и любимых книг. Положил их в дорожный кожаный сундук, захлопнул крышку.

— Идем! — сказал он Жиро. И вдруг вернулся к книжным шкафам, взял с полки книгу Франсуа Тибо.

— Эту сожги. Немедленно! — Но, покосившись на старого слугу, бросил книгу к себе в дорожный сундук.

Обычная выдержка изменила Делонэ. Худое горбоносое лицо его исказилось злобой. Он в бешенстве топнул ногой.

— Я, Жан-Батист Делонэ, бегу из города, подвластного мне больше, чем королю! Из города, который я могу купить со всеми его потрохами!.. Бегу ночью, как преступник… Бегу от толпы обнаглевших голодранцев, еще вчера пресмыкавшихся передо мной!

— Поторопитесь, сударь, — угрюмо проговорил Жиро. — Карета давно ждет…

Да, черт возьми, нужно торопиться! Он и так замешкался. Благоразумные люди убрались за границу еще тогда, тотчас после падения Бастилии. Он смеялся над их трусостью. А теперь от Бастилии и помину нет — ее разнесли по кирпичику, сравняли с землей… Его не смутили и невероятные события 89-го года, когда изголодавшаяся чернь ворвалась — подумать только! — в спальню королевы, потребовала, чтобы король со всем своим выводком переехал из Версаля в Париж, и король подчинился!.. И даже в начале лета прошлого, 91-го года, когда несчастного Людовика, пытавшегося бежать из Франции, переодевшись лакеем, задержали у самой границы, он, Делонэ, не двинулся с места, затаившись в своем особняке. Он помнит этот день. Помнит, как королевская карета, окруженная огромной толпой, вернулась в столицу. Париж встретил короля мертвым молчанием — это было страшно… На что надеялся, чего ждал он, славившийся своим трезвым, прозорливым умом? Едва ли Делонэ сумел бы вразумительно ответить на этот вопрос. Странное безразличие ко всему сковало его волю… И только теперь, в зловещие августовские дни 92-го года, когда по приказу коммуны короля и ненавистную «австриячку» посадили в тюрьму Тампль, когда улицы испуганно притихшего города заполнили вооруженные патрули санкюлотов, врывавшиеся в дома, хватавшие всех подозреваемых в преданности королю, когда были закрыты заставы Парижа, откупщика охватил панический страх. Бежать, бросить все и бежать!