Голодная степь - [15]

— Спасибо, я на минуту, я зашла к вам по поручению директора и начальника СМУ Нурзалиева…  — она запнулась и перевела дыхание.

Рудена не ответила на приветствие. Лишь взглянула на нее мельком, опустила голову и стала водить глазами по строчкам, будто очень уж интересовалась чтением. А видела не строчки, нет, она видела отделанное бархатом темно-голубое платье Рипсиме, красный мак в руке и эти глаза, которые она не сводила с Горбушина. Только женщина может увидеть сразу так много!

Горбушин понял состояние Рип.

— Я рад вашему приходу,  — поспешно заявил он.  — Представьте себе, я только что думал о необходимости встретиться с вашим директором еще раз, а теперь вы мне поможете это сделать. Хочу задать ему несколько вопросов, которые не пришли мне в голову утром на совещании у него в кабинете.

Рип видела, что он хочет помочь ей, но продолжала со все усиливающимся от волнения акцентом,  — утром Горбушин не заметил его:

— Они прислали меня спросить, нет ли у вас каких-то специальных приспособлений для распиливания отверстий, и, если есть, дайте их, пожалуйста,  — мы своими силами, не беспокоя вас, попробуем исправить фундамент.

Горбушин пошутил:

— Приспособления есть… Голова и две руки!

— Благодарю вас!  — резко ответила Рип.  — А кроме этого оригинального приспособления вы ничего не можете нам предложить?

Горбушин переменил тон:

— Не в том суть дела, товарищ Гулян, кому из нас исправлять фундамент. Он запорот окончательно, и я не приму его, как бы удачно, с вашей точки зрения, он не был исправлен. Неужели я недостаточно ясно говорил об этом вашим руководителям?

— Но почему же не попытаться исправить его? Отклонение от чертежа незначительное, и, если осторожно расширить гнезда для болтов, машина сядет на них, потом можно будет расширенные места залить бетоном, и проблема решена.

— Можно машину посадить на расширенные гнезда. Можно добавочно залить их бетоном. Все можно. Но во время работы тяжелая машина расшатает ваш добавочный бетон, возникнет вибрация, и что мы получим? Машина начнет дрожать и шататься, придется ее с фундамента снимать, фундамент ломать, машину заново перебирать… Зачем делать две работы вместо одной?! Да еще учтите, производство все время будет на простое, пока вы станете возиться с фундаментом и дизелем.

Рип машинально мяла лепестки мака.

— Значит, я должна передать руководству, что приспособлений нет и они не нужны?

— К сожалению, это так.

— До свиданья!

Рип повернулась и уже сделала шаг.

— Минуточку…  — подошел к ней Горбушин.  — Я обещал вашим администраторам позвонить сегодня ночью в Ленинград. Передайте, пожалуйста, Джабарову, что я изменил это решение. Я сам полечу в Ленинград, чтобы лично доложить дирекции о вашем объекте и найти выход из положения.

Рудена перестала читать, подняла голову, вся слух и внимание. Округлое лицо будто вытянулось, на нем читалось: «Да что ты говоришь, Горбушин?..»

Рип напряженно думала над словами бригадира.

— Мне нетрудно передать… Скажите, вы один туда полетите или с товарищами?

— Они останутся здесь ждать моего возвращения.

— И когда вы отправитесь?

— Эту ночь после большого пути и перед полетом буду отдыхать. В Ташкент выеду завтра в полночь, а на рассвете следующего дня вылечу в Ленинград.

Дальше сдерживаться Рудена не могла. Она шумно перевела дыхание, напомнив Горбушину и Рип о себе.

— Бригадир, если я правильно тебя поняла… ты именно по поводу этого своего решения собираешься увидеться с Джабаровым?

— Да.

— Мы все трое пойдем к нему?

— Об этом договоримся позже.

— Скажи… Почему мы с Шакиром ничего не знаем о твоем новом решении?

— Ты уже знаешь, а Шакир узнает, когда проснется.  — Горбушин вновь обратился к Рип: — Если не трудно, скажите Джабарову, что я зайду к нему через час-другой.

— Может быть, вы скажете подробнее о цели полета?

— Пока только одно: она не противоречит интересам хлопкозавода.  — Взяв со стола коробку с папиросами, он раскрыл ее, протянул девушке: — Прошу.

— Благодарю. Я не курю. До свиданья!

Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью на красном крыльце. Рудена проследила за его взглядом, потом начала медленно вставать, обеими руками опираясь о край стола,  — испуг и раздражение поднимали ее.

— Никита, что ты наплел этой девчонке?

— Я сказал правду.

— Принял такое ответственное решение без нашего участия?

— Да. Но мы всё обсудим, не волнуйся.

— Не волнуйся!.. Вместо того чтобы спокойно лететь всем вместе — право на нашей стороне,  — ты растерялся и начинаешь впадать в панику!

— А техники-механики и не живут без паники,  — улыбнулся он.

Рудена закурила, призывая на помощь все свое самообладание. Она знала, что ей нельзя сейчас нервничать, хоть она и получила еще одно доказательство того, что же именно удерживает здесь Горбушина. Эта девчонка!

— Послушай…  — старалась она говорить ровным голосом.  — Давай подумаем, надо ли тебе действительно туда лететь. Ты серьезно нарушишь трудовую дисциплину, если появишься перед Николаем Дмитриевичем без его разрешения, без вызова. А ведь не было случая, чтобы он кому-нибудь простил самоволку.

— Так же,  — подхватил Горбушин,  — как не было случая, чтобы он большие вопросы решал с маху, по телефону. Шакир прав: Скуратову вынь да положь самый обстоятельный доклад по объекту. А что я могу ему накричать в телефонную трубку из Средней Азии? Если думать о том, чтобы получить добро на возвращение домой, тогда смысл есть. Но ведь у нас, надеюсь, цель другая? Мы ищем выход из тупика?