Голодающее крестьянство. Очерки голодовки 1898-99 года - [40]

При этих условіях в обществе не могло составиться представленія об истинных размерах народнаго бедствія, не могло составиться убежденія о необходимости неотложной помощи, а потому и не могло явиться ни средств, ни людей, готовых работать на пользу голодающих. До села Бритовки, например, частная помощь достигла лишь в половине декабря, при чем коснулась исключительно одних детей. 16-го декабря 1898 года в селе Бритовке местною учительницей земской школы А. И. Снегиревой на средства самарскаго частнаго кружка была открыта первая столовая на 60 человек детей, преимущественно учеников этой школы. Затем, на другой день, 17-го декабря, была открыта столовая на такое же число татарских детей, при чем заведываніе этою столовой было поручено татарину Садык-Берхеичу, служащему чем-то в роде приказчика в местной экономіи графа Орлова-Давыдова.

Таким образом на первых порах число детей, которыя получили доступ в безплатныя столовыя в селе Бритовке, не превышало 120. И только в самом конце зимы число детей, обедающих в столовых, начинает постепенно увеличиваться. Так, с 13-го февраля число обедающих в столовых,

находившихся в заведываніи Садык-Берхеича, увеличивается вдвое, т.-е. вместо прежних 60-ти он начинает кормить 120 человек детей. Затем, по мере приближенія весны число детей, кормящихся в столовых частнаго кружка, растет все более и более. 24-го марта была прибавлена еще одна столовая на 40 человек детей, а с начала апреля Садык начал кормить уже 200 человек татарских детей.

Что же касается столовых, находившихся в заведываніи г-жи Снегиревой, то она только 5-го марта могла увеличить число кормившихся до 80-ти человек детей. Затем с 15-го апреля она начала кормить 100 человек в двух столовых.

Таким образом в момент нашего пріезда в Бритовке действовали семь столовых самарскаго частнаго кружка, из которых пять, по 40 человек детей в каждой, находились в заведываніи Садык-Берхеича и две столовыя — в заведываніи г-жи Снегиревой, по 50-ти детей в каждой.

Несмотря однако на все в высшей степени неблагопріятныя, совершенно ненормальныя условіи, которыми обставлена у нас частная благотворительность, несмотря на все стесненія, она все же пришла на помощь народу гораздо ранее, чем органы офиціальной благотворительности, давно известные своей тяжеловесностью. В Бритовку или Выселки Красный Крест явился на помощь лишь тогда, когда там в сильнейшей степени развилась уже цынга, когда там сотни людей опухли от голода, покрылись язвами и кровоподтеками. Это было около марта месяца 1899 года. Таким образом Красному Кресту пришлось бороться уже не столько с голодом.

сколько с его последствіями, т.-е. с цынгой и другими болезнями.

Будь у нас иныя, более нормальныя условія для приложенія частной иниціативы в деле оказанія помощи народу при подобных бедствіях, можно с уверенностью утверждать, что и голодовка 1898 года во многих местах не приняла бы той острой формы, в какой она выразилась, и таким образом развитіе болезней, возникших на почве недоеданія, могло быть в значительной степени предупреждено своевременно поданной частной общественной помощью.

В виду этого невольно возникают вопросы: когда же наконец за русским обществом будет признано право приходить на помощь населенію, страдающему от голода и болезней? Когда же наконец лица, желающія употребить свои средства и свои силы на помощь народу в подобных случаях, не будут бояться, что их стремленія помочь страждущим будут заподозрены, что их помощь будет отвергнута, что устроенныя ими столовыя будут закрыты первым урядником, становым или земским начальником?

Право помогать неимущим! Право кормить голодных!.. Не правда ли, как странно, как дико, что подобнаго права нам, русским, приходится, добиваться и притом добиваться с таким трудом!

Между тем лучшая часть русскаго общества всегда горячо отзывалась на нужды народа в тяжелые и трудные для него моменты. Припомните, например, голодовку 1891—92 гг. Кто прежде всего откликнулся тогда на народное бедствіе? Кто поспешил на помощь голодавшему народу?

Тут в первых рядах мы видим: Л. Н. Толстого и многих членов его семьи, Вл. Г. Короленко, профессора В. И. Вернадскаго и его кружок, А. А. Корнилова, В. С. Серову, А. И. Эртеля, В. Е. Якушкина, В. О. Португалова, Н. Ф. Цвиленева, А. В. Погожеву, М. И. Токмакову-Водовозову, г-жу Ушинскую (дочь известнаго педагога), М. П. Миклашевскаго, В. Г. Черткова, графа В. А. Бобринскаго, Н. Я. Грота, Л. Ф. Пантелеева, К. К. Арсеньева, Р. И. Писарева, баронессу В. И. Икскуль, В. В. Берви и целый ряд земских врачей, как, например: Илья Беляев в Рязанской губ,, д-р Шмукер в Саратовской и т. д., затем очень многих народных учителей и учительниц и наконец целую массу студентов и слушательниц женских курсов.

Таким образом мы видим, что на помощь народу, пораженному голодовкой, прежде всего отозвались представители прогрессивной части русскаго общества: писатели, земскіе деятели, профессора, интеллигентныя дамы и барышни, представители третьяго элемента в лице врачей и учителей и наконец учащаяся молодежь обоего пола.

Что же касается правящих классов и представителей администраціи, то из этой среды мы знаем лишь одного человека, который в то время отнесся к народному бедствію действительно горячо, искренно, сердечно. Это был саратовскій губернатор, генерал-лейтенант Андрей Иванович Косич. Но он немедленно же поплатился за свою „горячность“.