Голодающее крестьянство. Очерки голодовки 1898-99 года - [22]

Кормленіе в столовых, устраиваемых самарским частным кружком, было обставлено несравненно лучше, вполне согласно с требованіями гигіены; в них на каждаго обедающаго полагалось по фунта мяса; большею частью обед состоял из двух блюд, между тем как в Красном Кресте давалось лишь одно блюдо,—чаще всего пресная, малопитательная „кашица“, состоявшая из пшена и сала. Понятно, что населеніе, принужденное пользоваться даровым кормленіем, особенно ценило столовыя, устраиваемыя частным кружком.

В Ташолке отношенія народа к столовым кружка были самыя лучшія. Крестьяне очень охотно, по

*) Подробнее об этом см. статью д-ра Кряжимскаго в „Русском Богатстве" за 1900 год, № 1-й.

первому слову наряжали подводы за провизіей, всегда безплатно, хотя лошади были страшно обезсилены безкормицей. Однажды был даже случай, что лошадь пала, не дойдя до села. К своему „эконому из студентов“ крестьяне относились самым любовным образом.

В Ташолке нам случайно пришлось столкнуться с представителями двух противоположных типов студентов, работавших на голоде. Отмечая светлыя, отрадныя стороны глубоко-симпатичнаго общественнаго явленія, я в то же время отнюдь не желал утаивать, не желал скрывать и о его темных сторонах. А оне, конечно, были, как бывают, к сожаленію, во всяком деле, во всяком движеніи как бы ни было последнее идеально и возвышенно в своих основах, по своим внутренним мотивам. Где свет, там и тени. И чем ярче и светлее день, тем резче и определеннее тени...

Еще по поводу голодовки 1891—92 года покойный Н. К. Михайловскій, говоря о том высоком подъеме духа, который заставлял молодежь того времени итти в глушь наших сел и деревень на помощь населенію, страдавшему от голода и тифа, противопоставлял эту молодежь тем „ремесленникам медицины“ и „приказчикам продовольствія", которые, пристроившись к живому, великому делу, вносили в него лишь сухой, бездушный формализм.

Конечно, и в голодовку 1898—99 года можно было встретить тех же „ремесленников медицины", тех же „приказчиков продовольствія, а кроме них еще не мало других профессіональных „акробатов благотворительности", которые, с апломбом выступая под флагом помощи народу, заботились

о достиженіи лишь своих собственных мелких, личных целей, целей карьеры и рекламы.

Само собою разумеется, что подобные типы выходили не из среды молодежи. И потому я непременно должен сделать здесь оговорку, которую и прошу иметь в виду всех тех, в чьи руки попадет этот очерк, а именно, что среди молодежи, работавшей на голоде, тип в роде г. X. являлся редким исключеніем.

Огромное же большинство студентов, молодых врачей, фельдшериц, сестер милосердія шли в поволжскія степи, воодушевленные искренним желаніем облегчить страданія, нужду и горе народа, разореннаго неурожаями и голодовкой, шли бороться с болезнями и эпидеміями, нередко рискуя собственным здоровьем и даже жизнью...

Большинство этих лиц не желали ограничивать свою деятельность теми узкими рамками, которыя в этом случае ставили комитет самарскаго частнаго кружка и управленіе Краснаго Креста, но по мере сил старались помогать населенію, пораженному голодовкой, всеми способами, всеми средствами...

Устраивая столовыя для детей, стариков и старух или, с другой стороны, для лиц с ослабленным питаніем, они в то же время лечили и ухаживали за больными цынготными и тифозными, организовали ясли, пріюты и продовольственные пункты, старались всячески помогать крестьянам, разоренным неурожаями и голодовкой, покупали им лошадей, коров, выкупали им одежду, сбрую, топоры, пилы, сохи, самовары, которые были заложены бедняками под давленіем нагрянувшей жестокой нужды, покупали для них семена овощей,

картофеля, капусты, пріобретали плуги, кое-где пытались устраивать нечто в роде домов трудолюбія и мастерских и т. д., и т. д.

Но особенно кипучей энергіей и полным, беззаветным самоотверженіем отличалась деятельность именно учащейся молодежи — студентов и слушательниц разных курсов... Мы уверены, что этот отзыв подтвердят все те, кому пришлось более или менее близко стоять к делу организаціи помощи голодающим „в кампанію" 1898—99 года. С своей стороны мы надеемся со временем еще раз вернуться к этому вопросу и посвятить ему особый очерк, в котором приведем имеющіеся в вашем распоряженіи факты и данныя, более подробно рисующіе деятельность учащейся молодежи в голодовку 1898—99 года.

XL

Эпидемическій врач.

Мы уже шестой день в пути. За это время мы посетили целый ряд сел и деревень: Куроедово, Вишенки (бывшее именіе Ив. С. Аксакова), Мордово озеро, Мулеев враг, Филипповну, Новую Майну, посад Мелекес, село Сабакаево, Лебяжье, Новую Маныклу, Александровку и т. д.

И почти во всех этих селах мы встречали массы людей, влачивших голодное и полуголодное существованіе, больных, истощенных, опухших от цынги, обезображенных ею...

В четверг, 22 апреля, мы подъезжали к Сентемирам.

Стояло ясное, чудное утро. Из глубины темносиняго неба молодое весеннее солнце сыпало на зеленеющую степь миріады лучей ярких, блестящих, но не знойных и жгучих, как летом, а мягких и ласкающих. Купаясь в этих лучах, спиралью поднимаясь к небу, жаворонки заливались звонкими ликующими трелями, точно приветствуя и воспевая эту ширь степную, это приволье и свободу... Кстати: если соловей у нас слывет певцом любви, то жаворонок, по всей справедливости, должен быть признан певцом свободы...