Голод - [11]

* * *

На смену миру Острова вновь пришли осколки каких-то дальних миров. Николай был далеко слишком далеко — их разделяли бесплодные земли и бескрайние пустыни морей.

Это был все тот же дом и уютная квартирка, расположившаяся на втором этаже.

Сейчас, утром, небольшая кухня была окутана запахами яичницы и жареного лука, и ароматом кофейного варева.

Девушка сидела рядом с мальчиком — мать смотрела мультфильмы вместе с сынишкой. На ее лице легко читалась мечтательная воодушевленность. Она ждала ребенка. Островитянин знал это — мысль пришла из потемок памяти. А надетая на девушке белая футболка лишь подчеркивала изменения, которые напоминали о том, что в ее теле зарождается новая жизнь.

— Девочка, да? — оказавшись на грани между сном и явью, невольно вслух произнес Островитянин.

— А ну, тихо, — толкнув его ногой в бедро, прошептал мужчина со шрамом. — А ты, подумай пока, — продолжил он, обратившись к Геннадию.

— Че тут думать? — не тратя время на раздумья, переспросил Гена. — Выход я холодильником подпер. Одним из тех, в которых напитки, в основном, держали… Сам он свалиться не мог.

— Ты уверен? — с недоверием переспросил блондин, всматриваясь во мрак, глядя в сторону дальнего угла камбуза.

— Ну не упадет такая хреновина сама, — вздохнул Гена. — Не сможет, просто.

— Уроды тоже не могут, — отрезал его собеседник.

— Это почему ты так решил? — дождавшись подходящего момента, вмешался в спор русоволосый Николай.

— У них координация движений как у телеграфных столбов. Ты же сам видел, как они по коридорам ходят, — усмехнулся блондин. — А ты хочешь, чтоб они по аварийным проходам наверх лазили, — его голос теперь уже едва ли напоминал шепот.

— А зна… — неловко вмешался в беседу Гена, но грохот прервал его речь на полуслове.

В дальнем углу камбуза что-то было. Слова и знаки теперь здесь были бессмысленны. Все находившиеся здесь люди и так все поняли. Двигаться было нельзя — терпение и осторожность сейчас стоили слишком дорого.

Стон человека мгновенно разрушил тишину. Прошло еще лишь мгновение, стон повторился. Опомнившись, мужчина со шрамом и товарищи включили фонарики, направив лучи света туда, откуда донесся этот стон.

Навалившись на лежащего швейцарца, незнакомец прижимал его к полу. Не тратя время на раздумья, блондин вскочил и рванулся вперед. Немного замешкав, другие мужчины последовали его примеру.

«Болванчик» выдержал сильный, но неточный удар, пришедшийся ему по темени. Он лишь немного ослабил хватку. Толкнув его ногой в грудь, блондин повалил незнакомца на пол. Ослепленный светом фонариков, болванчик отошел к стене. Переглянувшись, мужчины наступали на него, пытаясь оттеснить незнакомца в противоположную часть камбуза.

Болванчик хрипло рыдал. Осторожность уступила место любопытству, и Островитянин с интересом рассматривал незнакомца. Желтовато-серая кожа была покрыта темными пятнами. Язв было не так много. Но инфекция проела плоть на левой скуле. Там, обнажив кость, кожа и мышцы превратились в бурую труху, отделенную от здоровой плоти отвратительной кровавой кашицей. Болезнь исказила рот незнакомца, превратив его лицо в жуткую маску. Сейчас, заревев еще громче, мотая плешивой головой, он напоминал неудачную пародию на человек.

Болванчик отступал вглубь помещения. Но очередная ошибка стоила мужчинам новых потерь. Загнанный в угол незнакомец рванулся вперед.

Повалив на пол Геннадия, потоптавшись по нему грубыми подошвами своей обуви, болванчик двинулся напролом. От боли в животе у Гены потемнело в глазах. Откинув в сторону свой металлический прут, мужчина тихо стонал. Но ему повезло — жертвой болванчик стал латиноамериканец.

Извиваясь на полу, парень кричал. Но прошло несколько секунд, и болванчик вновь был повален на пол. Теперь Николай и его товарищ не собирались вновь упустить шанс. Первый удар пришелся по левой глазнице болванчика, превратив ее в бесформенное кровавое месиво. А второй удар пробил его правую глазницу. Незнакомец все еще был жив, и его противники не собирались оставлять ему лишний шанс. Удары повторились еще полтора десятка раз, прежде чем мужчины остановились.

Отвлекшись от них, Островитянин бросил взгляд в сторону швейцарца. В руке у седоволосого мужчины блестело подобие бритвы. Приблизившись к латиноамериканцу, германец наклонился над ним. Зубы болванчика обезобразили лицо парня: кончик носа был отгрызен. А нижняя губа неровным лоскутом свисала с подбородка, обнажая его передние зубы. Парень впал в шок — тяжело дыша, он тихо что-то шептал.

Обойдя раненого сзади, сев на корточки у его головы, швейцарец резко провел лезвием по шее латиноамериканца. Крупные сосуды были теперь глубоко рассечены — жизнь покидала тело парня.

Блондин и его товарищ уже успели добить болванчика. Теперь, с каким-то странным спокойствием, они молча наблюдали за немцем. Перехватив взгляд Николая, мужчина расстегнул рубашку. Подсветив, он молча указал на неровные линии следов на груди. Зубы болванчика до крови прокусили его кожу. Пути назад не было — швейцарец был заражен.

Выставив руки вперед, крепко удерживая осколок металла, он прицелился. Глубоко вдохнув, он вонзил клинок в шею. Казалось, мужчина промахнулся, не задел крупные сосуды. Но он еще несколько раз провернул осколок металла. А затем, собравшись с силами, рванул его в сторону.