Голод Рехи - [135]

— С чего тебе тяжко, ты же бессмертный! — недовольно ответил Рехи, вздрагивая от потревоженных ран. — Сам говорил, что вас с Двенадцатым просто так не убить. Было бы просто, я б сразу к нему пошел и в морду дал. Тебе уже по башке надавали, я смотрю.

— Эй, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Рехи, что это за мозгляк? — послышался недоверчивый голос Ларта. — И почему те ушибленные на голову твари считали, будто мы его знаем?

— Как бы тебе сказать, Ларт… Это наш проводник, Сумеречный Эльф, — неловко представил Рехи.

— Виртуальный, — уточнил тот.

— Чего? — не поняли оба собеседника.

— Да так, в снах появляюсь. Веду к Двенадцатому Проклятому, — отозвался Эльф.

— А сейчас что тебя так зашибло? — спросил Рехи. Сумеречный поежился и устало прислонился к скале. Рана у него на шее затягивалась, но медленно.

— Тьма, — выдохнул он едва слышно. — После борьбы с ней я временно обессилел. А эти бравые ребята выследили меня на тропе.

— Какая такая тьма? — спросил Рехи, пока Ларт недоверчиво рассматривал Сумеречного со всех сторон. Повезло этому вредному созданию рядиться подобно местным в драную шкуру ящера, которую он называл «доспехом из драконьей кожи». Вполне бы сошел за полукровку, если бы хотел. Это-то и не нравилось Ларту.

— Моя тьма, — уточнил Сумеречный, обращаясь только к Рехи. — Я две тысячи лет держусь, чтобы не превратиться в создание похуже Двенадцатого. И это с каждым годом все тяжелее. Рехи, помнишь, когда я отогнал его в твоем сне-яви?

— Ну да, ты его еще мечом ткнул.

— На это ушло много сил. Сражение с равным. С тем, кто не менее безумный, чем я. Еще с его линиями мира работать… тяжко. У нас нет лимита силы, но есть лимит выносливости разума. Когда он дает сбой, случается то, что я называю «тьмой».

Сумеречный вздохнул и отвернулся, виновато втягивая голову в плечи. Он опустился на колени, а потом сжался в комок, сиротливо обнимая себя руками. Все его движения напоминали изломанные танцы теней от костра: нервные, бесцельные, неуловимые.

— И что ты делаешь в такие моменты? — поинтересовался Рехи. Он давно уже подозревал, сил «вечного добра», в которые верил жрец в лиловом, не осталось. В мире пепла чистыми не остаться даже золотым крыльям.

— Нечто ужасное. Превращаюсь не в Стража, а в Разрушителя. Ты однажды видел, как Митрий пытался усмирить меня.

— Это от тьмы ты подорвал ту деревню людоедов? — вспомнил их встречу Рехи. Казалось, минуло сотни лет, но до сих пор вспоминался омерзительный столб, к которому приковали пленников. Никто же не предполагал тогда, что один из них окажется Стражем Вселенной.

— Да. Я убил их всех. Поделом, наверное. Ты бы видел, какие там были черные линии, — оправдывался Сумеречный. — Я попытался дернуть за них, распутать. Но вместо этого разрушил целую деревню. Тогда-то я понял, насколько силен здесь Двенадцатый.

— Ну, а как ты хотел? Его же мир. Что хочет, то и делает с нами, — добавил Рехи.

— А мою деревню тоже ты разрушил? — встрепенулся Ларт, готовый снести еще и третью голову.

— Сейчас случилось то же самое. Тьма, — казалось, не услышал вопрос Сумеречный. — И по мере приближения к Цитадели эти приступы будут усиливаться.

— Поэтому вам понадобился я? — озлобленно бросил Рехи. — Мне кажется, я тоже схожу с ума.

— Было бы с чего сходить, — фыркнул Ларт. — И что еще я о тебе не знаю?

— Да, но ты нужен не только для этого, — продолжал обращаться только к Рехи Сумеречный. — Просто знай: дальше будет труднее. Но если не пройти этот путь до конца, то ваш мир просто развалится. За Разрушенной Цитаделью зияет Великий Разлом. Еще немного — и ваш осколок суши расколется и потонет в кислотном океане. Разломы везде, они «поедали» целые города. Это случилось с деревней Ларта.

— Так ты наслал на меня тот вулкан? Или не ты? — подскочил к Сумеречному выведенный из себя Ларт. Он приставил к горлу Эльфа клинок и пригрозил: — Мне все равно, кто ты. Если это ты, я снова вспорю тебе глотку.

— Не я. Это был не вулкан, а разлом, — невозмутимо продолжал Эльф. — Не я. Двенадцатый. Я — Тринадцатый.

Ларт отшатнулся, его душил смех:

— Проклятье, я был все-таки прав. Двенадцатый сошел с ума. А я говорю с его врагом, Тринадцатым, воплощением зла из легенд, — он вытянулся и осипшим воем выкрикнул в небо: — Наш бог сошел с ума и решил уничтожить этот омытый кровью мир. Да! Да! — Ларт перешел на заговорщический шепот. — Поэтому он теперь поощряет все его мерзости — пожирание себе подобных, рабство, войны и танцы на костях. Мудрецы прошлого приговорили бы нас к сожжению за все, что мы считаем нормальным. Видел я в Бастионе эти книги. Хранят их. Зачем? Зачем? Они там все еще верят в доброго покровителя. Глупцы. Я был прав! Я прав… Рехи, я прав!

— Ничего, Ларт, ничего, — попытался успокоить его Рехи. Он ощущал себя последним здравомыслящим существом в компании двух безумцев, ищущих высшие смыслы и тайные знаки в каждой подлости судьбы.

— Бог нас возненавидел после Последней Войны, — зачем-то уточнил Ларт, а Сумеречный в тон ему ответил:

— Если бы бог… Ваш бог — не бог. Вы оба! Не считайте кого-то богом лишь за то, что он показывает свою силу. В нем нет ни высшей кары, ни высшей справедливости. Есть только ошибка семарглов. И что-то еще…