Голливуд и Сталин - любовь без взаимности - [9]

Мередит: Мой интерес вы определенно вызвали. Вы понимаете, насколько вы талантливы? Откуда вы? Где вы учились?

Надя: Я приехала из маленького села Чайковское. Оно названо так в честь нашего великого композитора. У нас там прекрасная музыкальная школа. В августе после сбора урожая у нас проходит музыкальный фестиваль. Вот для чего я приехала в Москву и хотела встретиться с вами.

Мередит: Очень рад, что у вас в Чайковское есть фестиваль. И рад, что вы приехали в Москву.

Надя: Мистер Мередит, будьте, если возможно, нашим почетным гостем!

Мередит: Вы обращались в Центральный комитет искусств? Они, как вам известно, организуют все мои выступления.

Надя: Да, обращались. Профессор Мешков сделал это, как только узнал, что вы приезжаете в нашу страну.

Мередит: А кто такой Мешков?

Надя: Он возглавляет нашу школу. Он обращался в Центральный комитет, но комитет сказал «нет». Мешков и все его ученики убиты горем. Я сказала ему, что сама поеду в Москву и приглашу вас лично.

Мередит: Понятно.

Надя: Вы приедете?

Мередит: Вы так настойчивы…

Надя: Пожалуйста, скажите «да».

Мередит: Поговорим об этом позже. Вы знаете хорошее заведение поблизости, где можно поужинать?

Надя: Но вы так и не ответили мне!

Мередит: Я умираю с голоду. Вы наверняка тоже. Вы должны познакомить меня со всеми блюдами знаменитой русской кухни.

Надя: Но я должна что-то сообщить профессору Мешкову…

Мередит: Терпеть не могу ужинать в одиночестве.

Мередит со своей новой знакомой входят в роскошный ресторан. На эстраде ансамбль в атласных косоворотках. Дирижера все узнают — от посетителей до официанта. Барышня из-за соседнего стола просит у него автограф, страстно заглядывая ему в глаза. Мередит предоставляет право заказа своей спутнице. Она заказывает закуски, борщ, пирожки, лососину, бефстроганов, котлеты пожарские, шашлык и чай. На десерт — пирог и мороженое.

^{Меню в ресторане, фильм «Песнь о России»}

Мередит: Вот теперь я чувствую себя в России. И не могу свыкнуться с этой мыслью.

Надя: Почему?

Мередит: Тут все так славно проводят время…

Надя: Что в этом плохого?

Мередит: Да ничего. Просто я всегда думал, что русские — грустные меланхолики, которые только и делают, что занимаются самокопанием. Эта картина для меня неожиданность. И вы тоже неожиданность.

Надя: Я?

Мередит: Если бы я встретил вас не в Москве, я бы принял вас за американскую девушку.

Надя: Американскую? Да я до вас даже никогда не встречала ни одного американца!

Мередит: Выходит, я первый?

Надя: Да.

Мередит: Как вас зовут?

Надя: Надежда Ивановна Степанова.

Мередит: Виноват?

Надя: Надежда Ивановна Степанова.

Мередит: А покороче нельзя? К вам что, всегда так обращаются?

Надя: Нет, мистер Мередит. Ко мне обращаются «Надя».

Мередит: Ко мне обращаются «Джон».

Лед отчуждения сломан. Джон и Надя проводят время в прогулках по Москве, которая сияет чистотой, здоровьем и счастьем.

Их диалоги становятся все более откровенными, но Надя не готова к близости.

Надя: Джон, расскажи мне о себе что-нибудь еще. Что заставило тебя приехать сюда?

Мередит: В Россию? Я интересовался вашей музыкой с тех пор, как впервые услышал Патетическую симфонию Чайковского. Мне было тогда 14 лет. Я никогда не слышал такой музыки прежде, и она тронула меня за душу. Я закрыл глаза и попытался представить себе людей той земли, где была создана эта печальная и красивая музыка. Я решил, что, как только мне представится возможность, я увижу их наяву.

Надя: И ты нашел все, что воображал?

Мередит: Да. Даже больше. Я нашел тебя. Ты замечательная, Надя. Не знаю, как теперь уезжать отсюда.

Надя: Ты уедешь скорее, чем тебе кажется. У тебя кончатся американские сигареты.

Наконец между ними происходит решительное объяснение.

Мередит: Если бы мы были в Америке и меня попросили бы описать тебя, я сказал бы: чудо что за девушка!

Надя: Это было бы очень приятно услышать. Но мы в Москве.

Мередит: В Москве я чувствую, что должен выражаться иначе… Откуда у тебя этот свет в глазах? Этот голос, превращающий слова в музыку?

Надя: Очень хорошо. Продолжай.

Мередит: Мне было бы легче описать тебя, если бы ты рассказала больше о себе.

Надя: Что ты хочешь, чтобы я рассказала? Я обыкновенная русская девушка из маленького села… И должна там оставаться, если у меня есть хоть капля здравого смысла.

Мередит: Почему? Тебе не нравится Москва?

Надя: Очень нравится.

Мередит: Значит, из-за меня?

Надя: Боюсь, из-за нас обоих.

Для поцелуя необходима соответствующая декорация. Надя и Джон где-то на крыше — не то на закате, не то на рассвете.

Надя: Мы знакомы всего четыре дня…

Мередит: О чем ты? Мы знакомы целую вечность. Я люблю тебя, Надя.

Надя: «Вечность», «люблю тебя»… Это просто удобные слова. Разные люди вкладывают в них разный смысл.

Мередит: Послушай, дорогая. Мне не до тонкостей. «Я люблю тебя» значит «я хочу тебя», «я без ума от тебя». «Вечность» значит «сейчас». Много лет, которые я потерял даром, пока не встретил тебя. Много лет, которые мы будем вместе.

Надя: Нет, Джон. Прошу тебя, не надо…

Мередит: Что значит «нет»? Объясни.

Надя: Это неосуществимо. Мы потеряли чувство реальности, доверились своим чувствам…

Мередит: Разве мы не должны были?