Голем - [11]

– Ну, подумаешь, – в тон ему продолжил Виктор Николаевич, – автобус в этой грязи утонул.

– С автобусом неудачно получилось, – вынужден был признать Олег Игоревич.

– Неудачно! – фыркнул Володя. – Нашли же словечко.

– Я не вижу причин для паники! – отчетливо и громко произнес Олег Игоревич. – Мы не на необитаемом острове посреди Тихого океана. Мы в своей стране, в родном городе! Хотя и на самой окраине. Я уверен, и дня не пройдет, как к нам прибудет бригада спасателей!

– Интересно только, кто их вызовет? – покусывая ноготь на мизинце, негромко, как будто размышляя вслух, произнес Виктор Николаевич.

– Как это кто? У нас есть МЧС!

– У нас и полиция есть! А ворья от этого не меньше!

– Я на прошлой неделе «Скорую» полдня ждал!

– Ну и что? При чем тут «Скорая»?

– При том, что ваша МЧС ездит не быстрее!

Устав от всей этой бессмыслицы, Сергей поднялся на ноги.

– Может быть, поговорим о чем-то действительно важном? – крикнул он, чтобы перекрыть общий гул.

Сразу воцарилась тишина.

Старики смотрели на него, и взгляды их казались Сергею необычными и даже странными. Мудрыми и глупыми одновременно. Просветленными. Глядя на их дряблые шеи, морщинистые лица, покрытые пигментными пятнами лысины и уложенные широкими складками веки, он почему-то вспомнил об Одиноком Джордже.

Глава 4

13 мая. День

– Кто такой Одинокий Джордж? – поинтересовался Володя.

– Последняя гигантская галапагосская черепаха, умершая несколько лет назад, – ответил Сергей. – Ей было около ста лет.

– А куда делись остальные?

– Умерли раньше.

Володя задумчиво покачал головой:

– Должно быть, это не весело.

– Что именно?

– Остаться последним.

– Посмотреть на него приезжали разные знаменитости. Даже принц Чарльз.

– А ему-то что? Для него они все, наверное, были на одно лицо.

Возможно, какая-то доля правды в этом была.

Вот же странно, почему всегда говорят только про долю правды? Можно подумать, что всей правды вовсе не существует.

– Я всегда вспоминаю об Одиноком Джордже, когда смотрю на этих стариков.

– Потому что они такие же старые?

– И такие же одинокие. Они все еще ждут, когда за нами прилетят спасатели на вертолете. Штейн даже вещи упаковал. Зашел к нему вчера, а он сидит на чемоданах.

Володя посмотрел вверх. На чистое, безоблачное небо. Настолько пронзительно-голубое, что слезы на глаза наворачивались.

– Но ведь действительно странно, что о нас все забыли. – Володя недоумевающе пожал плечами. – Три дня прошло – и никого. Как такое может быть? Как будто мы на другой планете.

– Есть у меня одно соображение.

Сергей подошел к мусорной стене и ковырнул ногтем торчащий из нее обломанный кусок дерева. Судя по глубине залегания, этой деревяшке должно быть больше полувека. Чем она была прежде, до того, как оказалась на свалке? Ножкой стула? Или черенком деревянной ложки? А может быть, детской игрушкой? Странно, что за все эти годы дерево не сгнило. Как будто пропиталось каким-то консервирующим составом. А может быть, это произошло потому, что мусор был плотно спрессован? Стена мусора, возносящаяся к небесам, производила очень необычное впечатление. Если забыть о том, что она на самом деле собой представляла, ее можно было принять за творение какого-нибудь модного художника-монументалиста. Неровные разноцветные пласты сползали, заваливались в стороны, изгибались, изламывались, придавливали друг друга, как будто это была многослойная начинка гигантского сэндвича. Гигантский гамбургер, расплющивший собой все вокруг. Чудовищная лазанья, вобравшая в себя целый мир. Можно было даже вообразить, что творение безвестного гения олицетворяло собой глобальный кризис общества тотального потребления. Человечество вынуждено производить груды мусора для того, чтобы удовлетворить все свои потребности. Не задумываясь о том, что это в принципе невозможно. Потому что запросы постоянно растут, порции становятся все больше, а люди – все толще. Попытайтесь вообразить, чем все это закончится. Вам еще не тошно?

– Так что за соображение?

Сергей посмотрел на тоненькую щепочку, которую ему удалось отодрать от торчащей из стены деревяшки, и ногтем отстрелил ее в сторону.

– Ты слышал про Сезон Катастроф?

– Прикалываешься?

– Ну, в общем, да, – усмехнулся Сергей. – Кто же о нем не слышал.

– Ты хочешь сказать, что мы оказались в аномальной зоне?

– А почему бы нет? Аномальную зону, особенно если она образовалась вблизи крупного населенного пункта, окружают военными кордонами. Никого не впускают, никого не выпускают. Вот тебе и объяснение, почему до нас до сих пор не добрались ни спасатели, ни коммунальщики.

– А что тут аномального? – непонимающе посмотрел по сторонам Володя.

– Яма с горячей грязью, в которой утонул автобус.

– Маловато для аномальной зоны, – с сомнением покачал головой Володя.

– Мы сидим на крошечном пятачке и понятия не имеем, что происходит по другую сторону! – Сергей указал рукой на стену мусора, вдоль которой они шли.

– Поперекин говорит, что это вовсе не стена – залежи мусора тянутся на несколько километров.

– Странно даже, что не воняет, – наморщил нос Сергей.

– Наверное, все, что могло гнить, уже сгнило. Или птицы растащили. Видишь, – Володя указал вверх, – птиц нет. Значит, жрать нечего.