Голд, или Не хуже золота - [108]
— Одно время у меня стали расти бородавки, — вспомнил Голд. — На всех пальцах, штук семнадцать. Я в школе каждый день замазывал их чернилами, и они прошли.
— Все переменилось, — сказал Крап Уэйнрок. — Магазины закрыты, витрины заколочены. Куда теперь ходят за покупками?
— Конечно, переменилось, — проворчал Фиши Сигел с раздражительной занудливостью человека средних лет, не любящего расставаться со своими привычками. — Когда мы были мальчишками, итальянцы всё норовили нас поколотить. А теперь нам приходится прятаться в итальянском баре, если мы хотим, приходя сюда, чувствовать себя в безопасности. Итальянцы уедут, с чем мы останемся? Они и стариков убивают, в прошлом году убили мать Райми Рубина.
— У нас в квартале жил один христианский мальчишка, — сказал Голд, — и его отец давал нам бесплатные входные билеты на «Стиплчез», а там мы подходили к старикам и клянчили у них билетики на те аттракционы, на которых им кататься было слишком страшно.
— Джимми Хайнлайн, — вспомнил Фиши Сигел. — Его семья разводила цыплят. У него была любимая шутка. Он мне говорил, что сначала был Кони-Айленд, теперь это Коган-Айленд, а потом будет Кун-Айленд[137]. Сейчас он мог бы включить туда еще и пуэрториканцев, они тоже порядком наглеют, но тогда о них и слышно не было. Я сказал, что раскрою ему череп, если он и дальше будет так шутить, и, наверно, здорово его напугал, потому что больше этой шутки я от него не слышал.
— А мне он это говорил, — сказал Голд.
— Может, я его не так уж и напугал.
— А что такое «Стиплчез»? — спросил Юджин.
— Был такой большой знаменитый парк с аттракционами вокруг парашютной вышки, — ответил Крап Уэйнрок. — «Стиплчез», лучшее из мест. У нас было и еще одно местечко, даже лучше — «Луна-парк». Там были «Горки», «Санки» и «Воздушная Миля», может быть, самое большое колесо обозрения в мире. Знаешь, Фиши, я мог бы получить эту парашютную вышку в хорошем состоянии и с гарантией всего за несколько тысяч долларов. Думаю, я бы и весь «Стиплчез» мог купить, заплатив чуть больше.
— Почему же не купил?
— А забыл.
— А хотите, я вам скажу кое-что о «Стиплчезе»? — раздумчиво, словно о чем-то очень важном, спросил Голд.
— Это было совсем не лучшее из мест.
— «Луна-парк» был лучше.
— Самый разгар Великой Депрессии, — провозгласил Голд, уже заранее, инстинктом коллекционера, собирающего все, что может пригодиться, чувствуя: он включит эту мысль, вне зависимости от ее плодотворности, в свою книгу. — Это было лучшее время в нашей жизни, правда?
— Не для меня, — живо возразил Крап Уэйнрок. — Чем старше я становлюсь, тем лучше мне живется.
— И мне тоже, — сказал Фиши Сигел. — Молодые не умеют наслаждаться жизнью.
— Я наслаждаюсь жизнью, — сказал Юджин.
— Что ты понимаешь? — ответил его отец. — Ты еще мальчишка. Зачем ты женился, осел? Теперь не женятся.
— Па, это же было два года назад. — Юджин улыбнулся.
— Что ты будешь делать с ребенком, когда разведешься?
— У нас нет ребенка. И никто не собирается разводиться.
— Все собираются, болван ты этакий, именно это я и пытаюсь тебе втолковать. Теперь все разводятся. Ни за что не отдавай ей ребенка, ты меня слышишь? Иначе я вышвырну тебя из бизнеса и гроша ломаного тебе не дам. Отдай ей дом, машину и все остальное говно, что она попросит, но ребенка оставь нам.
— Привет, ребята. — Смоки-Драчун, которому сейчас было под шестьдесят, протиснулся к ним через толчею бара и явил свою покрытую серебристой щетиной физиономию; кусочек носа у него был срезан ножом в давней, вошедшей в историю драке с местными гангстерами. Голда он не узнал. — Я знаю, что старею, — сказал он угрюмым басом, обращаясь к собравшимся. Глаза его сверкали, щеки горели. — Мне все кажется, что мне девятнадцать, пока в зеркало не посмотрю, а посмотрю — и диву даюсь. Прошлым летом я торговал вразнос мороженым на берегу, и вот подходит ко мне парнишка-итальянец лет двадцати и говорит, чтобы я валил с его территории, если не хочу неприятностей. Я ушам своим не поверил. «Ты лучше о своем здоровье думай, — вежливо так ему объясняю. — Ты хоть знаешь, с кем говоришь?» Кулаки у меня еще крепкие. Отошли мы с ним в сторонку и стали махаться, и тут он меня отделал, как Бог черепаху. — Смоки запрокинул голову, греясь в лучах воспоминаний. — И главное, я раньше и не думал ни о чем таком. Вот тогда-то я и понял, что старею. А ведь было время, я колотил уличных торговцев всех подряд.
— Только не моего брата Шейки, — резко возразил Фиши Сигел. — С ним тебе было не справиться.
— Если бы я его догнал, то непременно поколотил бы, — сказал Смоки. — Но он всегда убегал.
— Но ты его так и не поймал, верно?
— А вы, ребята, всё процветаете, да?
Фиши не хотел покупать ему выпивку, и это сделал Голд. Смоки так и не узнал его. Уэйнрок дал ему сигару.
Одутловатый невысокий человечек с заостренными чертами лица, сидевший чуть поодаль от них, сказал:
— Теперь они даже переселяют тех, кто на социальном обеспечении, в Си-Гейт, в эти большие дома. Наверно, таких слишком много, и они не знают, что им с этим делать.
— Я знаю, что нужно делать, — прорычал сиплым басом огромный, тучный человек, сидевший рядом с Голдом; казалось, голос его шел прямо из чрева и доходил до губ, минуя голосовые связки. Его мясистые ягодицы с двух сторон свисали со стула. — Построить концентрационные лагеря. Я говорю для
Джозеф Хеллер со своим первым романом «Уловка-22» — «Catch-22» (в более позднем переводе Андрея Кистяковского — «Поправка-22») буквально ворвался в американскую литературу послевоенных лет. «Уловка-22» — один из самых блистательных образцов полуабсурдистского, фантасмагорического произведения.Едко и, порой, довольно жестко описанная Дж. Хеллером армия — странный мир, полный бюрократических уловок и бессмыслицы. Бюрократическая машина парализует здравый смысл и превращает личности в безликую тупую массу.Никто не знает, в чем именно состоит так называемая «Поправка-22».
… Знаменитый антимилитаристский роман Дж. Хеллера "Поправка-22" в новом переводе.«Поправка-22» — не просто антивоенный роман. Это всеобъемлющая сатира на американский образ жизни и его принципы, на американское общество, и особенно его высшие, «генеральские» слои…(Из предисловия Г. Анджапаридзе "Лики Америки")
Роман «Что-то случилось» принес Джозефу Хеллеру не меньший успех, чем ставшая знаменитой «Поправка-22».Построенный в форме развернутого монолога героя, подводящего итоги своей жизни, прожитой в погоне за миражами, роман затрагивает многие наболевшие вопросы современной Америки, да и вообще западного общества.
Роман-завещание Джозефа Хеллера. Роман, изданный уже посмертно. Что это?Философская фантасмагория?Сатира в духе Вуди Аллена на нравы немолодых интеллектуалов?Ироничная литературная игра?А если перед вами — все вышесказанное плюс что-то еще?
Роман «Вообрази себе картину...» (1988) описывает путешествие во времени — от Аристотеля до наших дней, окрашенное стойким убеждением автора: нет оснований говорить, будто человечество за прошедшее время сильно усовершенствовалось в моральном и интеллектуальном отношении.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
В первый том собрания сочинений Фридриха Дюрренматта вошли его рассказы, а также комедия в прозе «Грек ищет гречанку».
В четвертый том собрания сочинений вошли драматические произведения Ф. Дюрренматта «Ромул Великий», «Брак господина Миссисипи», «Ангел приходит в Вавилон», «Визит старой дамы», «Ночной разговор с палачом», «Процесс из-за тени осла», «Экспедиция «Вега», «Страницкий и Национальный герой», «Вечер поздней осенью», «Двойник».
Во второй том собрания сочинений Фридриха Дюрренматта вошли романы и повести «Судья и его палач», «Подозрение», «Авария», «Обещание», «Переворот».
В четвертый том Собрания сочинений Г. Грасса вошли повести «Встреча в Тельгте» и «Крик жерлянки», эссе «Головорожденные», рассказы, стихотворения, а также «Речь об утратах (Об упадке политической культуры в объединенной Германии)».