Гоголь в Москве - [90]
В таком виде мемориал Гоголя просуществовал до 1917 года. В 1919 г. монастырское кладбище было закрыто для захоронений, а основную часть территории обители заняли рабочие общежития, затем здесь разместилась колония для несовершеннолетних преступников. Некрополь стали постепенно разрушать. В фототеке Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А. В. Щусева сохранилась фотография могилы Гоголя, выполненная москвоведом А. Т. Лебедевым в 1928 г. На ней видно, что в это время крест на могиле писателя был уже ликвидирован, а окружающие надгробия снесены.
Общество «Старая Москва» пыталось противостоять уничтожению московских некрополей. Совместно с Губмузеем и Всероссийским союзом писателей общество создало Комитет по охране могил выдающихся деятелей на кладбищах Москвы и губернии. В 1927–1929 гг. членами этого комитета были составлены списки могил, подлежащих охране на закрытых кладбищах. В Даниловом монастыре были отмечены 30 могил, в том числе, и могилы Н. В. Гоголя, А. С. Хомякова, Н. М. Языкова. Однако такое количество охраняемых могил показалось чрезмерным Моссовету. В 1929 г. Отдел благоустройства объявил о том, что после ликвидации кладбища планируется оставить только семь памятников — Н. В. Гоголю, А. С. Хомякову, Н. М. Языкову, художнику В. Г. Перову, музыканту Н. Г. Рубинштейну, декабристам Д. И. Завалишину и В. М. Голицыну2. Но даже и эти намерения не были выполнены. Монастырский некрополь было решено уничтожить полностью. Единственной возможностью спасти захоронения стал их перенос. Забегая вперед, скажем, что с некрополя Данилова монастыря перенесли пять захоронений; могилы Завалишина и Голицына оказались утраченными.
Перенесение праха Гоголя, Языкова и Хомякова состоялось 31 мая 1931 г. Средства на проведение работ были выделены Союзом писателей. Общее руководство осуществляла Мария Юрьевна Барановская (1902–1977), сотрудница Исторического музея, супруга реставратора П. Д. Барановского. Ей же довелось руководить и переносом других захоронений — Д. В. Веневитинова и Аксаковых с кладбища Симонова монастыря. Охраной памятников некрополя Барановская занималась и в дальнейшем. В конце 1940—начале 1950-х гг. она составила обширные списки захоронений выдающихся деятелей, погребенных на московских кладбищах, в которых зафиксированы могилы и памятники, утраченные к настоящему времени.
>М. Ю. Барановская
Перенос праха великого писателя вызвал большой интерес. По различным источникам известно, что свидетелями этого события были литераторы И. Л. Сельвинский, Н. С. Ашукин, Ю. Н. Тынянов, Вс. Иванов, Л. М. Леонов, К. А. Большаков, П. Сухотин, В. О. Стенич, москвовед П. В. Сытин; возможно, Ю. К. Олеша, В. А. Луговской, М. А. Светлов, художник А. Г. Тышлер. Посмотреть на эксгумацию собралось около 50 человек. Из них только писатель Владимир Германович Лидин (1894–1979) записал воспоминания об этом событии. Машинописный экземпляр воспоминаний, озаглавленных «Перенесение праха Гоголя» Лидин передал Борису Сергеевичу Земенкову. В правом верхнем углу первого листа рукописи стоит помета: «Борису Сергеевичу Земенкову — московскому блюстителю, — единственный экземпляр. 1 апреля 46. Вл. Лидин». В 1963 г. вдова Б. С. Земенкова Галина Леонидовна Владычина передала рукопись директору Музея истории Москвы, москвоведу и деятелю охраны памятников Льву Андреевичу Ястржембскому (1921–2000). В 1991 г. Л. А. Ястржембский опубликовал эту рукопись в альманахе «Российский архив»3, и в настоящее время она является единственным источником, свидетельствующим об этом событии. Представляется, что воспоминания Лидина заслуживают того, чтобы быть воспроизведенными в данной работе еще раз:
В июне 1931 года мне позвонил по телефону один из сотрудников Исторического музея4.
„Завтра на кладбище Данилова монастыря будет происходить вскрытие могилы Гоголя, — сказал он мне. — Приезжайте“.
Я поехал. Был теплый летний день. По привычке я захватил с собой фотоаппарат. Снимки, которые я сделал на кладбище, оказались единственными. Одновременно с могилой Гоголя вскрывали в этот день могилы Хомякова и Языкова; прах их тоже подлежал перенесению. Кладбище Данилова монастыря упразднялось. На территории монастыря был организован приемник для несовершеннолетних правонарушителей.
Первой была вскрыта могила Хомякова. Огромный цинковый запаянный гроб частично обветшал и распался; внутри него был второй гроб, дубовый. Его верхние доски прогнили. Вся фигура Хомякова сохранилась почти в том же виде, в каком он был похоронен 71 год назад. Верхняя часть черепа с густой шапкой волос была цела; сохранившийся казакин или славянофильская коричневая поддевка, завершавшаяся брюками, вправленными в высокие сапоги, заключала в себе весь остов скелета. Одеяние было такой прочности и в такой сохранности, что останки подняли за плечи и ноги и целиком, ничего не нарушив, переложили в другой гроб. В изголовье Хомякова оказалась чашечка севрского фарфора с голубыми незабудками, видимо, оставшаяся после соборования. Рядом с прахом Хомякова находился и прах его жены Екатерины Михайловны, родной сестры поэта Языкова, умершей за 8 лет до смерти Хомякова. В волосах, полностью сохранившихся в виде прически, был воткнут черепаховый гребень.
