Гоген в Полинезии - [18]
успех аукциона. Затем Шарль Морис горячо и с большой выдумкой описал в стихах, какое
райское блаженство ожидает Гогена в конце его долгого путешествия. Лирическая
словопись Мориса, явно вдохновленная Гогеном, изображала таитян, как «живые
скульптуры первобытной поры человечества», «одетые только в солнечные лучи».,
исполненные «сладостного вожделения» и «с неизменной улыбкой» расхаживающие
«среди цветов».
Понятно, за этими восторженными строфами последовали еще тосты,
провозглашенные другим поэтом-символистом в честь таитянского рая и нового
солнцепоклонника и за здоровье всех предыдущих ораторов. Следующим, пятым оратором
был самый младший из присутствующих, Жюльен Ле-клерк, который претендовал на
звание поэта не столько тощим сборничком «Strophe d’Amant», сколько своей
внешностью: худая фигура, бледное лицо, взъерошенные волосы. Ему явно было трудно
соперничать с братьями-символистами; это видно по тому, какими избитыми фразами он
приветствовал почетного гостя.
«Мой дорогой Гоген!
Узнать вас значит не только восхищаться большим художником, но и глубоко ценить в
вас человека, а как же радостно восхищаться тем, кого любишь! Все три года, что вы
будете отсутствовать, ваши друзья часто будут вспоминать своего отсутствующего друга.
За эти три года многое произойдет, дорогой Гоген. Те из нас, кто еще очень молод, - я один
из них - достигнут зрелости к вашему возвращению, а те, что постарше, уже пожнут
заслуженные плоды своего труда. А так как будущее, заря которого уже занялась,
приблизится к нам, мы все гораздо более веско сможем воздать дань вашим прекрасным
произведениям».
Единственное интересное в этой речи, - слова, из которых явствует, что теперь Гоген
считал три года необходимым сроком, чтобы завершить свою миссию на Таити.
Дальше опять было художественное чтение, все услышали только что сделанный
Малларме перевод «Ворона» Эдгара Аллана По; затем были еще тосты, и наконец пришла
очередь Гогена выразить свою благодарность. Как и следовало ожидать, после стольких
речей и тостов он говорил с трудом и, запинаясь, заверил присутствующих, что всех их
любит и очень тронут. «Поэтому я не могу говорить долго и красиво. Некоторые из нас
уже создали шедевры, которые завоевали большую известность. Я пью за них и за
будущие работы».
Речи на этом кончились, но возлияния продолжались. «Уже рассвело, когда участники
наконец разошлись», - сообщает «Меркюр де Франс».
Первым преимуществом официальной миссии Гогена было то, что он получал
тридцать процентов скидки на всех принадлежащих государству судах. Это определило и
его маршрут. В то время из Франции на Таити можно было попасть четырьмя путями34.
Первый, который с некоторой натяжкой называли единственным «прямым сообщением»,
был самым долгим. По этому маршруту ходили дряхлые парусники. Три-четыре раза в год
они отчаливали из Бордо с грузом вин, коньяка, консервов, сыра и готового платья и, если
все обходилось благополучно, после бурного и трудного плавания с остановками у мыса
Доброй Надежды, в Австралии и Новой Зеландии, через четыре месяца прибывали на
Таити. Самым быстрым был прямо противоположный путь, морем, железной дорогой и
опять морем, через Гавр, Нью-Йорк и Сан-Франциско. Если пассажир не застревал в
местах пересадки, он мог добраться до цели за шесть недель. Третий и четвертый пути
шли на восток, к Суэцу, и дальше совпадали до самого Сиднея. Обслуживавшие эти линии
суда французской государственной компании «Мессажери Маритим» выходили из
Марселя каждые сорок дней.
От Сиднея до Таити можно было добираться либо через Новую Каледонию, тоже
французскую колонию, где пересаживались на другое судно государственной компании,
либо на маленьких пароходиках через Новую Зеландию и Самоа.
Чтобы предельно использовать скидку, Гоген решил плыть через Новую Каледонию.
И он предусмотрительно довольствовался билетом второго класса, который обошелся ему
в восемьсот пять франков. У него были все основания экономить. Заем Морису, поездка в
Копенгаген, кров и стол в Париже, званые обеды, около ста метров холста, масляные
краски, новая одежда и другие необходимые расходы уже заметно отразились на его
кармане. А тут еще на беду - никчемные и непредвиденные траты, связанные с тем, что
Жюльетта забеременела. Чтобы умилостивить ее и на будущее освободиться от всяких
обязательств, пришлось дать ей немного денег, снять отдельную комнату и купить
швейную машину для работы на дому. Так что из семи тысяч пятисот франков, которые
принес аукцион, ко времени отплытия вряд ли осталось больше половины. В итоге он не
мог даже послать Метте тех денег, которые опрометчиво обещал, когда был в Копенгагене.
Но эту оплошность он надеялся скоро исправить. Теперь, когда появился спрос на его
картины, Гоген был уверен, что удастся продать старые полотна, хранившиеся в двух
галереях - Буссо и Валадона и Портье. К тому же ему предстояло вскоре поделить с
Верленом доход от бенефиса в Театре искусств, который взялись устроить великодушные
друзья-символисты; гвоздем программы была потрясающая пьеса Шарля Мориса.
Вечером 31 марта 1891 года Гоген сел в поезд, чтобы ехать в Марсель, откуда выходило его
Хроника мореплавании в Тихом океане изобилует захватывающими эпизодами, удивительными и нередко драматическими приключениями. Но в этой летописи история путешествия английского судна «Баунти» представляет собой, пожалуй, самую яркую страницу. Здесь нет необходимости излагать ход событий: читатель найдет превосходный рассказ об этом плавании в предлагаемой книге.
Замечательная книга известного шведского путешественника Бенгта Даниельссона — он любил море так же безрассудно и страстно, как некоторые мужчины любят желанных женщин. Но, к сожалению, это была любовь без ответа, так как большая часть его многочисленных плаваний кончалась катастрофой. Пожалуй, уже раз десять его спасали от преждевременной, но, казалось, верной смерти в волнах океана.
Книга знакомит с традиционной культурой и бытом наименее изученной группы обитателей Восточной Полинезии — островитян Маркизского архипелага, а особенно — с современным состоянием этих островитян, с той социальной и культурно-бытовой обстановкой, какая сложилась на Маркизских островах после полуторавекового хозяйничанья европейских колонизаторов.
Сатирическая приключенческая повесть, написанная спутником Тура Хейердала по путешествию на "Кон-Тики", о путешествии по Тихому океану на плоту трех мальчиков, одного американского дельца и свергнутого президента Эквадора.
Книга «Счастливый остров» написана шведским этнографом Бенгтом Даниельссоном, участником знаменитого плавания через Тихий океан на плоту «Кон-Тики», которое закончилось на коралловом атолле Рароиа в архипелаге Туамоту.Автор впоследствии еще дважды побывал на этом островке и хорошо изучил жизнь его обитателей.В книге «Счастливый остров» дается живое, увлекательное описание быта небольшой этнической группы, которую меньше, чем в других колониях, затронуло тлетворное влияние капиталистической системы и так называемой «западной цивилизации».Автор в популярной и занимательной форме знакомит читателя с исконной культурой раройцев, со всем ценным и самобытным, что островитянам удалось сберечь из наследия прошлого.Вместе с тем, Бенгт Даниельссон рисует мрачную картину физического вымирания жителей атолла, при полном отсутствии медицинской помощи.
Бенгт Даниельссон — один из спутников известного норвежского ученого и путешественника Тура Хейердала по его знаменитому плаванию на плоту «Кон-Тики». Автор этой книги на машине объездил южное и восточное побережья Австралии, побывал на севере материка и в его внутренних районах. Даниельссон изучил, правдиво и красочно описал жизнь коренных жителей Австралии, которых осталось немного; они, как и индейцы Северной Америки, помещены в резервации. Автор знакомит также с современными городами и фермами Австралии, с ее животными и растениями, нигде в мире больше не встречающимися.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.