Годы оккупации - [86]

Вечером мы уже были в Кирххорсте. Это был день, наполненный людьми, картинами и плодотворными впечатлениями. Сейчас, когда далекие путешествия невозможны, надо бы мне почаще делать поездки в маленькие городки Нижней Саксонии. Там таятся богатства, о которых мы и не подозреваем.

В самом сердце змеиного царства. Животные были темной окраски, черные по бокам и с синей полосой вдоль хребта. У других кожа состояла, как мне не раз приходилось наблюдать, из чередующихся черных и светлых чешуек. Мы стояли в кухне, одна из змей проползла под ногами матери. При виде другой я высказал пожелание иметь костюм такого же рисунка, как кожа этого животного. Отец тоже был там, но где-то в тени. Мать стояла слева от меня, отец — справа.

Такие сновидения — как образное высказывание оракула, это испытание на жизненную силу, они приоткрывают перспективу будущего, обнаруживают тайное. Этому отвечает их напряженность, та зачарован-ность, с которой их смотришь. Тебе дается заглянуть немного в кухню. Если с этим связано чувство страха, это означает дурное предзнаменование.

К вопросу морфологии. Змея в плане исторического развития появилась позже, чем родственные ей животные с ногами; на это указывают не только остаточные признаки таза. Тем не менее она принадлежит к первоначальным формам, является абсолютным животным. В классе рептилий развитие ближе всего восходит к этому прообразу, существующему вне времени. Во многих отрядах в ходе его наметилось нечто подобное, так, например, у простейших, рыб, червяков, динозавров.

Это может служить указанием на то, что мир животных, очевидно, имеет некий более высокий аспект, чем филогенетический. Как и в истории человечества, здесь есть признаки такого развития, которое, несмотря на несовпадение во времени, направлено к одной и той же цели, и тем самым говорит о духовном и морфологическом родстве, которое стоит выше естественного кровного родства. Подобно тому, как богиня может быть выполнена скульптором из бронзы, глины или мрамора, идея рыбы может с большим или меньшим приближением воплощаться в ихтиозавре, нарвале или акуле. Сама идея существует незримо. Материя и род — это воск в руке творца. Цель всегда присутствует; развитие же плетет вокруг нее свои арабески. Правда, эта мысль возможна лишь при условии освобождения от линейного времени. Там, где кончается время, поднимается из своей бездны первозмея.

Кирххорст, 17 мая 1947 г.

«Гелиополис». Закончил «Возвращение с Гесперид» и начал вторую часть «Во дворце». «Геспериды» — это для меня страны, лежащие по ту сторону рационального, а в «Пагосе» будет описана горная страна, на вершинах которой человек трудится над тем, чтобы обрести высшее понимание бытия, проходя при этом три ступени — магии, морали и философии. Дворец же представляет собой ту политическую реальность, в которой он стремится решить задачи практической жизни, причем органическим путем, в борьбе с механическими действиями управленческого центра: в борьбе с властью и насилием. Все это по-александрийски; после того как и прогресс, и реакция потерпели крушение, люди выходят из положения при помощи ряда испытанных домашних средств. Мировое государство тоже оказалось утопией. Некоторая часть космоса стала доступна для путешествий, и тем самым сияние звезд оказалось под угрозой. Рабочий стремится освоить потусторонний мир своими наивными средствами, подобно тому как готические художники одевали персонажей Святой Земли в средневековые костюмы. Он ищет спасения в фаустовском пространстве. От него сокрыто, что его средства — это символы смерти, но именно это выводит его за поставленные ему пределы.

Он пускается в плавание по водам Стикса, который стал прозрачен. И все же он обретает спасение; он догрезил до конца одну великую грезу. В этом состояла его задача.

Кирххорст, 18 мая 1947 г.

Я услышал шаги, которые медленно, тяжело поднимались по лестнице. Дверь распахнулась, и комната наполнилась смертельным холодом. Слово холод здесь может служить только иносказанием; это был вырвавшийся изнутри озноб.

Утром заглянул д-р Гёпель. Среди хороших замечаний, которые он высказал, было и такое, что все откровения пифий и сивилл нужно воспринимать с осторожностью. Всегда необходимо участие светлого мира, представляемого священнослужителями-мужчинами, которые дают им истолкование. Такого истолкователя так и не нашла Дросте.

Кирххорст, 30 мая 1947 г.

Из отрывков о Ледовитом океане. По краю арктического континента пролегла дорога, по которой катили бронированные машины, нагруженные комбайнами и оружием. Временами со стороны Ледовитого океана наползали клочья тумана, и под их прикрытием двигались воинские части, чтобы нанести удар по транспортам. В том, что происходило, было какое-то мрачное величие; я участвовал в этом, находясь на одном из полярных холмов. Видны были снежные поля и лента, по которой двигались тяжелые грузовики, за ними простиралось море с архипелагами из голубеющих вечных льдов. В этом пейзаже царили металл и холод, железные сердца, исполненные мрачной решимости.

Кирххорст, 15 июня 1947 г.

В зарослях запруды мне попалась парочка жуков-оленей. Самочка пила сок раненого дуба; самец ее обнимал.