Годы молодости - [99]
— Дурак!
Ценский остановился, захохотал и медленно стал приближаться ко мне.
— Почему вы бежали? — спросила я, когда он поравнялся со мной.
— Почувствовал робость перед издательницей толстого журнала.
— Что за глупость. А как вы узнали меня?
— Догадался. Сейчас на набережной познакомился с Александром Ивановичем. Он сказал, что приехал с женой.
Ценский проводил меня до «Профессорского уголка» и просил на следующий день зайти к нему с Александром Ивановичем.
Сергеев-Ценский был холост, жил в недостроенном одноэтажном доме из трех комнат. Две были светлые, а третья, между ними, темная. Здесь висел во всю стену его портрет, написанный маслом. В темном помещении это производило неприятное впечатление.
— Зачем вы при жизни поместили себя в склеп? — спросила я.
Ценский промолчал.
После осмотра дома он повел нас в сад. Террасы еще не было, и мы вышли прямо на дорожку, посыпанную гравием. Сад был совсем молодой, и угостить нас фруктами из собственного сада хозяин не мог.
Визит был коротким. Общих знакомых у нас не было: Ценский еще ни разу не был в Петербурге. В саду за столом Александр Иванович рассказал о литературных и издательских делах, я пообещала Ценскому издать его рассказы. Прощаясь, просили его — пока мы в Алуште — заходить к нам запросто, и, конечно, будем рады видеть его в Петербурге>{112}.
Ценский ни разу к нам на дачу не зашел. Но мы ежедневно встречались на набережной. Нужно сказать, что Куприн и Ценский с первой же встречи почувствовали друг к другу неприязнь. Поэтому, когда фотограф сделал снимок — Куприн и Сергеев-Ценский на набережной в Алуште, — Ценский немедленно выкупил у фотографа негатив и уничтожил его. В моем альбоме этот снимок некоторое время находился, но потом затерялся.
Возвращение в Петербург было невеселым.
— Черный туман Петербурга поглощает мои творческие и жизненные силы, — говорил Александр Иванович. — Чтобы сесть за письменный стол в этой угнетающей меня серой мгле, я должен делать героические усилия воли.
Глава XL
Три пародии. — Приезд в Петербург Сергеева-Ценского. — Чтение «Штабс-капитана Рыбникова». — Отъезд Куприна в Даниловское. — Портрет Л. Н. Толстого. — Переписка Куприна с Ф. Д. Батюшковым. — «Гамбринус». — «Путешественники». — Возвращение в Петербург.
В одно из воскресений 1906 года (кажется, это было в ноябре месяце) Александр Иванович после завтрака в веселом настроении сказал мне:
— Маша, я тебе немного подиктую.
Он принес бумагу, чернила и, расхаживая по комнате, начал диктовать. Это были три пародии, посвященные Бунину, Горькому и Скитальцу>{113}.
Когда Александр Иванович диктовал мне с листа посвящение Скитальцу, в столовую вошел Илья Василевский — редактор газеты «Понедельник».
Александр Иванович махнул рукой: «Не мешай, сейчас кончим».
— Вот видите, я предчувствовал, что мне нужно к вам зайти, — сказал Василевский, прослушав все три пародии.
— Это шутка. Александр Иванович не собирается их печатать.
— Нет, почему же? — улыбался Куприн. — Сколько дадите? Двести рублей дадите?
— За штуку? — спросил Василевский.
— Да.
Редактор вынул из кармана бумажник, отсчитал шестьсот рублей и положил на стол.
— Возьми, Маша, — сказал Александр Иванович, — купишь себе разной хурды-мурды.
Так впервые в газете «Понедельник» появились купринские пародии на Бунина, Горького и Скитальца>{114}.
Бунин при встрече с Куприным молчал. А мне горько выговаривал: «Почтеннейший друг мой, как вы это допустили? Это же свинство».
— Не только допустила, но всячески поощряла и делала вид, что очень радуюсь. Только теперь, когда Александр Иванович отомстил вам за вашу остроту, что он дворянин «по матушке», у него отлегло от сердца и он любит вас по-прежнему.
Бунин кивнул головой и сказал: «Так, теперь я все понял».
Зимой 1906 года Сергеев-Ценский впервые приехал в Петербург и остановился в гостинице «Пале-Рояль».
В один из декабрьских дней мы пригласили к обеду гостей. Стол был накрыт на двенадцать персон. Пришел и Сергеев-Ценский.
После обеда Александр Иванович читал «Штабс-капитана Рыбникова».
Ценскому рассказ показался незаконченным, половинчатым, и он, показывая на стол, сказал:
— Это все равно, если бы вы подали к столу только хвост или одну голову от селедки.
Куприн пришел в бешенство, схватил край скатерти и сбросил всю сервировку на пол.
Вскоре Александр Иванович уехал в Даниловское, откуда писал, что в доме очень холодно, и просил прислать ему печку.
У нас гостил приехавший в отпуск из Балаклавы Е. М. Аспиз. Батюшков и я решили отправить Евсея Марковича в Даниловское и послать с ним от Федора Дмитриевича волшебный фонарь для школы, от меня — печку.
За два дня до отъезда Аспиза в Даниловское в редакцию «Современного мира» зашел неизвестный приезжий. Он хотел видеть Куприна, но, узнав, что Александра Ивановича в Петербурге нет, оставил в редакции пакет для передачи мне. В пакете лежал только портрет Л. Н. Толстого с надписью: «А. И. Куприну. Лев Толстой».
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
В сборник вошли наиболее значительные и достоверные воспоминания о великом русском писателе А. С. Грибоедове: С. Бегичева, П. Вяземского, А. Бестужева, В. Кюхельбекера, П. Каратыгина, рассказы друзей Грибоедова, собранные Д. Смирновым, и др.
В этой книге собраны воспоминания о Владимире Маяковском его друзей, знакомых, сверстников, современников. Разные это люди, их отзывы далеко не во всем совпадают, подчас разноречиво сталкиваются. Но из многих "мозаичных" деталей складывается портрет – большой и неповторимый. Мы начинаем полнее ощущать обстоятельства – жизненные и литературные, – в которых рождались стихи поэта. Как бы ни были подчас пристрастны рассказы и отзывы современников – их не заменишь ничем, это живые свидетельства очевидцев.